Капитализм исчерпал свои возможности. Его время прошло, и уже давно. Он обещал все, достиг многого, но в дни своего увядания представляет собой неприглядную картину (американский философ и публицист Г. Селзам)

Системный кризис капитализма и финансово-экономическая политика России в 2000-е гг.

            Не прошло и 10 лет после кризиса 1997-98 гг., как мировое сообщество, а вместе с ним и Россия, испытывает новые финансовые потрясения, которые грозят перейти в полный экономический коллапс. По мнению экспертов, финансовый кризис в США уже перерастает в общеэкономический, распространяясь в мировом масштабе и имея все шансы стать самым мощным и затяжным за всю историю капиталистического способа производства.Несмотря на некоторое расхождение во мнениях зарубежных и российских экономистов относительно причин нового сбоя в мировой финансовой модели, как правило, все они единодушны в том, что кризис был вызван бесконтрольным выпуском дешевых американских долларов (которые наводнили мировой рынок), возникновением большого количества суррогатов ценных бумаг (деривативов), политикой неограниченного накачивания американского потребительского спроса необеспеченными кредитами, погоней за высокими прибылями в высокорискованных финансовых операциях, отсутствием механизма регулирования финансовой сферы со стороны государства и международных организаций и т.д.

            Бесконтрольное втягивание России в глобальную мировую хозяйственную систему в течение последних 20 лет поставило нашу страну в полную зависимость от финансовых показателей США как главного гаранта бескризисного развития "новой экономики", которую западные экономисты и социологи уже с 1990-х гг. справедливо называют "турбокапитализмом", или "казино-капитализмом", способным перемолоть любые ресурсы, не оставив ничего будущим поколениям. В условиях резкого обвала биржевых котировок российских компаний в августе-октябре 2008 г., продолжающегося падения курсов акций, цен на энергоносители и сырье, снижения курса рубля по отношению к доллару, волатильности цен на золото и другие драгметаллы, ухудшения макроэкономических и финансовых показателей России развивающиеся в экономике страны тенденции необходимо рассматривать в двух аспектах - перспектив развития капитализма как мировой системы, с одной стороны, и адекватности финансово-экономической политики России задачам изменения ее однобокой топливно-энергетической структуры хозяйства и амбициозным целям восстановления позиций страны как мировой державы. В статье использованы положения книги А.А.Суматохиной "Россия-Запад: экономический аспект исторической тенденции взаимоотношений" (Профиздат, 2006 г.), материалы журнала "Профиль" за 2006-2008 гг., данные официальной российской статистики за соответствующие годы.

            Анализируя тенденции развития капитализма как мирового способа производства в последние десятилетия, важно отметить, что произошли глубокие изменения в его воспроизводственной системе. Классический четырехфазный промышленный цикл (кризис-депрессия-оживление-подъем) сменился упрощенным циклом "подъем-спад", действующим преимущественно в финансовой области, что выбило последнюю подпорку в системе регулирования капиталистического хозяйства.

            Как известно, классическая четырехфазная система капиталистического промышленного цикла благодаря периодическим спадам производства позволяла восстанавливать экономическое равновесие , выравнивая стоимость фиктивного капитала и реальных фондов (которые он представлял), обеспечивая массовое обновление основного капитала в промышленности и других отраслях реальной экономики и в конце концов приводя предложение товаров в соответствие с платежеспособным спросом на них на рынке. Поэтому общеэкономический кризис проявлялся в относительном (по сравнению с платежеспособным спросом) перепроизводстве товаров, что вызывало падение цен, сокращение производства, рост убытков компаний и банкротство многих из них, увеличение безработицы, снижение заработной платы рабочих и других слоев населения, разорение крестьян и фермеров и т.д. В этом случае денежно-кредитные кризисы являлись предвестниками и спутниками экономических (промышленных) кризисов, выражаясь в нехватке денежной ликвидности, замораживании банковских активов, недостаточном предложении ссудного капитала, массовом изъятии вкладов из банков, резком ограничении коммерческого кредита, падении курсов ценных бумаг и валют, оттоке иностранного капитала, росте пассивности платежных балансов, погоне за реальными ценностями (золото, недвижимость и др.).

            Последним самым мощным экономическим кризисом такого рода была Великая депрессия в США 1929-33 гг., захватившая и другие капиталистические страны (как известно, в указанный период времени в СССР с плановой экономикой наблюдался устойчивый экономический рост). Поэтому в преддверии нового мирового экономического кризиса о Великой депрессии все чаще вспоминают российские и западные экономисты. Важно, однако, отметить, что в тот период не было нынешней либерализации в движении товаров, капиталов, рабочей силы и других ресурсов, американский доллар еще не стал единственной резервной валютой, поскольку в капиталистической валютно-финансовой системе существовал золотой паритет (Генуэзская валютная система), т.е. американский доллар и английский фунт использовались в международных расчетах наряду с золотом. Кроме того, фиктивные сделки на фондовом и валютном рынках не доминировали в таких масштабах, как теперь, над реальными. Поэтому довоенный экономический кризис, хотя и носил мировой характер, по-разному проявлялся в отдельных странах, в которых были задействованы внутренние источники для его ликвидации.

            Часто вспоминая Фр. Д.Рузвельта, современные экономисты, однако, упускают из вида важный факт. В самом начале кризиса предыдущий президент США Г.К.Гувер (который сам был крупным капиталистом), не обращая внимание на требования о предоставлении помощи безработным, фермерам, среднему классу, активно поддерживал лишь монополии путем значительного вливания денежных средств крупному капиталу. Обнищание трудящихся, однако, привело к обострению их противостояния с правительством, в связи с чем против политики Гувера уже выступили и влиятельные круги буржуазии. Поэтому в создавшейся обстановке в экономической политике США особое развитие получили идеи т.н. "регулируемого капитализма" (который впоследствии был обоснован английским экономистом Дж.М.Кейнсом и его американскими последователями), частично реализованные в виде "нового курса" (New deal) нового президента страны Рузвельта.

            Американским правительством были приняты меры по усилению государственного регулирования в области финансов, промышленности, сельского хозяйства с целью скорейшего выведения экономики страны из кризиса. Важным элементом указанной политики стали реформы в области трудовых отношений, что позволило предотвратить рост социальной напряженности в обществе (в частности, был введен государственный минимум заработной платы и усилена система государственного страхования ). В результате активизации социальной политики число членов профсоюзов в США возросло примерно втрое и они стали играть все возрастающую роль в общественной и государственной жизни страны. В условиях продолжавшегося кризиса американское руководство провело мероприятия по оздоровлению финансово-банковской системы, осуществило частичное огосударствление основных фондов, приняло законы о восстановлении национальной промышленности (НИРА), аграрного и других секторов экономики. Важно отметить, что, проводя реалистическую внешнюю политику, правительство Рузвельта признало Советский Союз и установило с ним дипломатические отношения, в чем США в указанный период были заинтересованы прежде всего экономически. По вполне закономерным причинам государственное влияние в американской экономике усилилось в годы Второй мировой войны.

            В послевоенный период попытки программирования экономики были предприняты в Великобритании, возник дирижизм во Франции и Италии, государство регулировало практически все хозяйство в Испании, Португалии и некоторых других капиталистических странах, существовало "социально-рыночное хозяйство" в ФРГ, включавшее элементы государственного регулирования. Таким образом, в 1940-70-е гг. во всех ведущих капиталистических странах в той или иной форме использовалась модель "смешанной экономики", когда государственное регулирование механизма капиталистического воспроизводства выполняло макроэкономические функции (достижение высокого уровня занятости, устойчивых темпов экономического роста, контроль над инфляцией, сбалансирование торгового и платежного балансов и т.д.), в то же время решая задачи на микроуровне путем обеспечения отечественным производителям роста прибыльности их деятельности и повышения конкурентоспособности на мировом рынке.

            Важно, однако, отметить, что огромные военные расходы (в первую очередь для противодействия СССР) и активное участие бюджета США в кредитных операциях на внутреннем рынке стали требовать все большей концентрации ссудного капитала в руках американского правительства, что достигалось выпуском займов, в т.ч. и в условиях бюджетного дефицита, а также денежной эмиссией. Такая политика получила название дефицитного финансирования. При такой системе государственные ценные бумаги, как правило, не выкупаются, а лишь обмениваются на новые обязательства. Поэтому кредитные деньги, выпущенные центральным банком на покрытие бюджетного дефицита, фактически представляют собой безвозвратную субсидию этого банка государству, не имея никакого реального обеспечения. Такова история американского внутреннего долга.

            Теория дефицитного финансирования как способа покрытия постоянно растущих государственных расходов за счет денежной эмиссии разрабатывалась в трудах Кейнса. Поэтому современные западные экономисты обвиняют этого английского теоретика в том, что с его легкой руки в США и других западных странах в 1970-е гг. особенно бурно начал развиваться инфляционный процесс. В то же время они вынуждены признать, что в указанный период в этих странах наблюдалась почти полная занятость и умеренные колебания в уровне деловой активности и производства. Как известно, Кейнс, будучи сторонником государственного вмешательства в экономику страны (особенно в кризисный период), предлагал воздействовать на совокупный спрос преимущественно через бюджетную политику ( меньше - через денежно-кредитную). При этом, борясь с безработицей, он допускал наличие лишь небольшого уровня инфляции. Пытаясь соединить экономическое равновесие с динамическим ростом, неокейнсианцы (особенно Харрод и Домар) особое внимание уделяли долгосрочному экономическому развитию и в связи с этим проблеме инвестиций (которые накапливались у предпринимателей в виде амортизационных отчислений): чтобы происходил постоянный экономический рост в стране, должна сберегаться и инвестироваться в производство определенная часть ВВП. Именно поэтому в 1970-80-е гг. западные компании были вынуждены даже увеличить норму накопления. По мысли неокейнсианцев, такие инвестиции должны обеспечиваться как самими частными компаниями, так и государством. Среди буржуазных экономистов, однако, наиболее близко к проблеме экономического оптимума подошла английский теоретик Дж. Робинсон, которая вывела свою модель экономического роста: одновременное увеличение производственных мощностей, объема производства, реальной заработной платы и прибыли, что, как показала практика, могло осуществляться лишь в условиях государственного регулирования экономики. Уже в начале 1990-х гг. во Франции появилась новая теория институционалистского направления - теория регуляции Р.Буайе. Согласно этой концепции, рынок не функционирует сам по себе, а подчиняется правилам, установленным определенными общественными организациями, которые являются гарантами честного заключения сделок. В указанной теории государство должно обеспечивать учет долгосрочных перспектив экономического развития и защиту общественных отношений.

            Важным, однако, является не то, насколько активно буржуазное государство участвует в хозяйственной жизни той или иной страны, а насколько правильно оно использует действие экономических законов с учетом их иерархичности и непротиворечивости друг другу. Прежде всего это - закон общественного воспроизводства, закон экономии времени (и в рамках его действующий закон повышения разделения и производительности труда), закон стоимости, закон прибавочной стоимости, закон цены производства, закон равной прибыли на равный капитал (обеспечивающий реальную конкуренцию на рынке), закон денежного обращения (основанный на стоимости), закон капиталистического накопления ( в реальной экономике). Поэтому, каким бы идеальным ни представлялся власть имущим и капиталистам буржуазный способ производства, именно для своего сохранения он должен периодически проходить через общеэкономические (промышленные) кризисы, которые являются его действительным регулятором и важным фактором сохранения.

            Наиболее известной в экономических кругах попыткой обеспечить бескризисное развитие капитализма как системы на основе постоянной предпринимательской инновационной активности в рамках неоклассического направления стала теория экономического развития (экономической динамики) американского экономиста Й.Шумпетера. Свою теорию Шумпетер начал развивать еще в довоенный период, однако, в то время по известной причине она оказалась невостребованной. В 1980-е гг., наложившись на монетаризм М.Фридмена, указанная модель развития уже была активно использована США и Великобританией. Важно, однако, отметить, что главным фактором такого инновационного развития и в качестве основной финансовой силы, способной обеспечить постоянный экономический рост, Шумпетер считал кредит, что легко вписывалось в политику дефицитного финансирования, проводимую США.

            Благодаря политике дефицитного финансирования США мировые денежно-кредитные кризисы, сопровождавшие циклические экономические, постепенно превратились в хронические финансовые кризисы, которые уже стали проявляться в дефицитности бюджетов почти всех капиталистических стран, росте государственных долгов, эмиссии бумажных денег и как результат - в инфляции, частичном или полном отказе буржуазных государств от погашения своих долговых обязательств. Поскольку в конце 1960-х - начале 1970-х гг. наибольший дефицит бюджета наблюдался в США, именно в этой стране и возникла идея о разрыве доллара и золота, т.е. о фактическом отказе от золотого паритета.

            Как известно, послевоенная Бреттон-Вудсская валютная система (1944 г.) закрепила доллар в качестве международной резервной валюты и мировых денег при условии его обмена по первому требованию на золото по твердой цене 35 ам.долл. за тройскую унцию (31,3 г). Таким образом, в указанный период в мировой капиталистической экономике фактически существовал золотодолларовый стандарт (после Второй мировой войны в США оказалось сосредоточено около 2/3 мировых запасов золота). В связи с резким ухудшением макроэкономических показателей США и невозможностью обеспечить требования стран-держателей долларов по их обмену на золото (т.н. долларовых авуаров) в августе 1971 г. президент Р.Никсон приостановил конвертируемость доллара в золото, что означало фактическое крушение Бреттон-Вудсской системы. После отмены золотодолларового стандарта и девальвации американского доллара в декабре 1971 г. при ведущем положении США в экономике капиталистического мира американские монополии получили дополнительную возможность для финансовой экспансии на мировом рынке. В то же время через новую валютную систему США смогли путем повышения процентных ставок и стимулирования притока капитала из-за границы финансировать свой огромный бюджетный дефицит.

            Новая мировая капиталистическая валютная система де юре была закреплена в Ямайских соглашениях 1978 г., которые признали эталоном ценности "специальные права заимствования" (SDR) в качестве нового средства международных расчетов в рамках МВФ и узаконили "плавающие валютные курсы" капиталистических стран (с 1973 г.). Такое решение еще больше подчинило всю капиталистическую валютную сферу влиянию внутренних факторов экономики и финансов развитых капиталистических стран, прежде всего США. Именно новая валютная система способствовала тому, что инфляция стала свободно перетекать из одной страны в другую параллельно с ростом международной торговли и развитием других форм внешнеэкономических связей. Возросла также взаимозависимость государств в области политики процентных ставок, была расширена сфера использования денежно-валютного механизма в системе государственного регулирования мировой капиталистической экономики.

            Таким образом, если в 1958-70 гг. на поддержание международной роли доллара США были вынуждены израсходовать 9 тыс. т золота из госрезервов, то в условиях новой валютной системы свои валютно-финансовые проблемы они стали решать за счет других стран. При сохранении высоких процентных ставок начиная с 1980 г. курс американского доллара стал повышаться, однако, мировая капиталистическая валютная система не стала от этого более устойчивой, поскольку оказалась полностью лишенной реальной стоимостной основы, которой обладает золото как абсолютный товар. В противовес доллару западноевропейские страны в рамках ЕЭС ввели новую денежную единицу экю, которая так и осталась расчетной единицей на региональном уровне до введения евро (с 1999 г.).

            В начале 1980-х гг. процентные ставки в США уже повысились до 20 % по сравнению с 4-6 % в 1960-х гг., что позволяло привлекать капиталы из-за границы в форме вкладов в американские банки, правительственные ценные бумаги, акции промышленных компаний. В то же время повышение курса доллара за счет роста положительного сальдо движения капитала, а не за счет внутриэкономических факторов уже в тот период носило искусственный характер, к тому же происходило на фоне самого крупного в мире дефицита государственного бюджета и платежного баланса. Таким образом, США стали жить в долг, получая из-за границы больше товаров и услуг , чем экспортируя, и покрывая сохраняющийся дисбаланс долларовыми обязательствами (не имеющими реальной стоимости). В результате такой политики, по оценочным данным, на середину 1983 г. курс доллара оказался искусственно завышенным относительно ППС примерно на 20 %, т.е. в 1980-х гг. он повышался как бы в кредит, пока сохранялись высокие процентные ставки в США и инвесторам было выгодно держать свои средства в американских банках и ценных бумагах. В связи с этим важно отметить, что в послевоенный период США в своей внешнеэкономической деятельности вообще отдавали предпочтение поддержанию баланса движения капитала, а не торгового баланса (при низкой экспортной квоте в 8-10% ВВП), что до известного момента позволяло им поддерживать дефицит общего платежного баланса на приемлемом для страны уровне.

            С учетом вышесказанного не следует, однако, думать, что политика дефицитного финансирования экономики США базировалась на эмиссии бумажных долларов и неотдаваемых кредитах, которые "проедались". За счет кредитов, займов и денежной эмиссии наполнялся бюджет США, который расходовался не только на военные нужды. Так, в связи с более быстрыми темпами развития ФРГ и Японии уже в начале 1960-х гг. в экономике США стали происходить серьезные структурные изменения, связанные с развертыванием НТР. Рост государственных и частных инвестиций позволил этой стране совершить рывок в развитии НИОКР и технологически опередить своих конкурентов. В указанный период были полностью модернизированы целые отрасли промышленности и сельского хозяйства, началось массовое внедрение машин и оборудования на новой технико-технологической основе. Примерно на 10 лет раньше, чем в других странах, в США стали развиваться такие новые отрасли, как радиоэлектроника, производство пластмасс, синтетических волокон. Ускоренными темпами происходила электрификация и автоматизация производства, развитие химической промышленности по прогрессивным направлениям. Именно в США в 1950-60-е гг. впервые в мире стали применяться ЭВМ в сфере производства, банковском деле и других областях. В 1960-е гг. расходы США на НИОКР превосходили совокупные расходы Великобритании, Франции и Японии. Важным фактором роста эффективности научных исследований в этой стране стал приток ученых и инженерных кадров из-за границы (интеллектуальный капитал).

            В условиях благоприятной экономической конъюнктуры в начале 1960-х гг. в США проводилась активная государственная политика в рамках доктрины "новых рубежей" Дж. Кеннеди. В середине 1960-х гг. новый американский президент Л.Джонсон уже начал реализацию программы "великого общества", главной задачей которой являлась борьба с бедностью Заработная плата рабочих и служащих США постоянно росла и превышала (по ППС) аналогичный показатель в западноевропейских странах, реализовывалась большая социальная программа. Из-за активного воздействия буржуазного государства на воспроизводственный процесс в указанный период экономические кризисы не носили столь разрушительного характера, как в 1929-33 гг. Кроме того, высокоразвитые капиталистические страны производили и экспортировали наукоемкую машиностроительную продукцию, цены на которую в ходе промышленного цикла не меняются так же резко, как на сырье.

            В то же время политика дефицитного финансирования в США привела к тому, что, если проблема безработицы особенно резко возникала в период кризисов, то инфляция стала уже постоянным спутником их экономики. Кроме того, именно в начале 1970-х гг. развитые капиталистические страны столкнулись не только с циклическим, но и структурными (энергетическим и сырьевым) кризисами. Поэтому в условиях высокой инфляции в период правления Дж. Картера началась новая структурная реформа экономики США. В 1977-79 гг. происходило массовое обновление и расширение основного капитала, внедрялись энергосберегающие технологии, нефть стала заменяться углем и атомной энергией, начались исследования в области новых источников энергии, особое внимание уделялось развитию высокотехнологичных отраслей промышленности - авиакосмической и электротехнической, производству точных и сложных приборов, химическому и общему машиностроению, НИОКР в области которых государство финансировало в первую очередь. Параллельно с инновациями в США началась рационализация производства, которая существенно снижала издержки производства, продолжаясь и в межкризисные периоды. Именно в 1970-е гг. американские компании начали переносить экологически вредные производства в новые индустриальные (НИС) и развивающиеся страны, заменяя продукцию этих отраслей импортом, что, с одной стороны, повышало эффективность американской экономики в целом, а с другой - увеличивало дефицит торгового баланса страны. Таким образом еще больше деформировался воспроизводственный процесс в капиталистической экономике.

            Важно отметить, что в период формирования новой мировой капиталистической валютной системы США, как и другие капиталистические страны, пережили два циклических кризиса (1974-75 гг. и 1980-82 гг.), которые, хотя и не имели разрушительного характера для их экономик, однако, наложились на энергетический и сырьевой кризисы начала 1970-х гг., что привело к длительной депрессии. Кроме того, как мировая капиталистическая держава США продолжали тратить огромные средства на военные нужды, что давало экономические преимущества их конкурентам - Японии, Франции, ФРГ и Великобритании, - которые стали обходить США по темпам роста промышленного производства, производительности труда, товарного экспорта. Поэтому параллельно правительство США было вынуждено инвестировать огромные средства в НИОКР и инновации, тем самым увеличивая свой долг.

            Таким образом, к началу 1980-х США сохранили статус крупнейшей державы капиталистического мира благодаря бесспорным технико-технологическим преимуществам, военному превосходству, существованию мощных ТНК, охвативших своим влиянием практически все страны мира, поддержанию долларом статуса резервной валюты, в которой осуществлялась львиная доля сделок на мировом рынке. По указанным причинам страны Западной Европы были не в состоянии оказать сколько-нибудь заметное влияние на имперскую валютно-финансовую политику США, даже имея определенные преимущества по ряду макроэкономических показателей (ВВП, объем экспорта, золотовалютные резервы). В то же время именно в указанный период окончательно изменился капиталистический производственный цикл, когда периодически возникавшие кризисы из-за вмешательства буржуазного государства в воспроизводственный процесс (политика ускоренной амортизации, налоговых и кредитных льгот и т.д.) и дальнейшего развития интеграции постепенно перешли в хроническую депрессию (рецессию) и приобрели всеобщий, ползучий и затяжной характер, фактически перестав выполнять роль регулятора общественного воспроизводства.

            Важно также отметить, что именно в период всеобщей нестабильности мировой валютной капиталистической системы в 1970-е гг. усилилась роль международных кредитно-финансовых организаций - МВФ, МБРР и некоторых других, - которые стали подкредитовывать большинство развивающихся и среднеразвитых капиталистических стран, обеспечивая таким образом перенос сроков их платежей частным банкам. При этом предоставление займов МВФ (через систему SDR) уже в тот период было обусловлено принятием заемщиком на себя обязательств по проведению внутренней политики "жесткой экономии" (прежде всего в социальной области) и некоторых других.

            В условиях изменения капиталистического воспроизводственного цикла и неустойчивости мировой капиталистической валютно-финансовой системы постепенно становилось ясно, что для США постоянная "жизнь взаймы" при сохранении государственно-монополистического регулирования экономики лишь усиливала инфляцию (или безработицу), которая в период экономических спадов грозила выйти из-под контроля. Поэтому в 1980-е гг. в США (как и в Великобритании) особое значение стала приобретать доктрина неолиберализма (монетаризма), получившая практическое воплощение в экономической политике администрации нового президента Р.Рейгана под названием "рейганомика".

            В связи с этим важно отметить, что в послевоенный период в США экономическая политика в основном осуществлялась по принципу "из двух зол выбирать наименьшее". Если республиканцы предпочитали бороться с инфляцией путем сжатия денежной массы и снижения доходов населения (что закономерно приводило к падению деловой активности и сокращению темпов экономического роста), то демократы, напротив, главной экономической проблемой считали увеличение безработицы, проводя политику профессиональной переподготовки рабочей силы и расширения деловой активности, что способствовало росту ВНП, промышленного производства, экспорта, однако, подпитывало инфляцию. Таким образом, возникал как бы взаимоисключающий вариант ( отраженный в кривой Филлипса). Поскольку обе политики являлись ограниченными из-за своего функционального, а не структурного подхода, а само понимание инфляции поверхностным, любые государственные меры по снижению инфляции или безработицы носили характер "скорой помощи", загоняя данные проблемы вовнутрь.

            Следуя рекомендациям монетаристов, в своей экономической политике республиканец Рейган стал делать акцент на денежно-кредитных мерах регулирования экономики, исключавших вмешательство государства в процесс капиталистического воспроизводства, которые, по логике экономистов-либералов, должны были снизить инфляцию. В этот период в США сокращались расходы на социальные программы, подоходный налог, максимальная налоговая ставка на доходы корпораций, сроки амортизации, что должно было стимулировать деловую активность. Однако, борьба с инфляцией обернулась замедлением промышленного роста (при высоком уровне накопления), невиданной (по стандартам циклического подъема) недогрузкой производственных мощностей, ростом бюджетного и торгового дефицита, массовым разорением фермеров, ростом безработицы (до более 12% экономически активного населения), снижением заработной платы и социальных выплат. Поэтому по ряду важных макроэкономических показателей США отстали от Западной Европы и Японии. Если в 1960-е гг. США имели самый высокий уровень в мире ВНП на душу населения, то к 1987 г. по этому показателю они уже оказались на 11-м месте. В 1990 г. среднечасовая оплата труда рабочих в США равнялась 14,8 долл., в Дании - 17,9 долл., в ФРГ - 21,5 долл., в Швеции - 21,9 долл. В этом же году прирост ВВП США составлял всего 1,7 %, однако, отрицательное сальдо бюджета достигло 3,8 млрд. долл., а дефицит расчетного баланса (1991 г.) - 700 млрд. долл., т.е. 10 % ВВП страны.

            В условиях очередного циклического кризиса 1980-82 гг. в США происходило сокращение государственных военных заказов, что уже ставило под угрозу военную безопасность страны ( программа СОИ, как впоследствии было доказано, оказалась очередным блефом). При резком снижении государственных ассигнований в экономику США крупные американские компании были вынуждены осуществлять новое интенсивное обновление производственных фондов (в т.ч. и за счет роста нормы накопления), к чему их подталкивал новый этап НТР - информационно-технологический. Поэтому в указанный период США имели самые высокие в мире расходы на НИОКР, продолжая активно "скупать мозги", и стали крупнейшим в мире поставщиком информационных технологий (в конце 1980-х гг. на долю этой страны приходилось до 80 % продаж на мировом рынке информационных товаров и услуг). В 1986 г. примерно 13-15 млн. американских рабочих и служащих непосредственно пользовались компьютерами на своих рабочих местах. В критический для США период американские монополии по сути проводили национально ориентированную политику. В целом, однако, несмотря на постоянный рост роли американских ТНК как в США, так и за их пределами, в начале 1990-х гг. страна стояла перед масштабным финансовым кризисом из-за несбалансированности ее основных макроэкономических показателей, который, наложившись на циклический промышленный спад, мог привести к непредсказуемым последствиям как для самих США, так и для их западноевропейских партнеров и союзников.

            В 1980-е гг. в связи с обострением конкуренции на мировом капиталистическом рынке в западных странах наблюдалось общее замедление темпов экономического роста и внешнеторгового оборота (за исключением ФРГ), увеличение бюджетного дефицита, инфляции и внешней задолженности. Серьезной проблемой почти во всех индустриально развитых капиталистических странах стала безработица, которая в середине 1980-х гг. составляла в Великобритании 13,2 %, в США - более 12 %, во Франции - 10,6 %, в ФРГ - более 9 % экономически активного населения. В создавшихся условиях, с одной стороны, перестройка в СССР перешла в свою активную фазу, а с другой - к власти в США и Великобритании пришли "умеренные" либералы.

            В указанный период, когда государственно-монополистическое регулирование капиталистической экономики показало свою несостоятельность, вовсю бушевал финансовый кризис, а неконтролируемая либерализация подвела западные страны к серьезным социальным конфликтам, "открытие" для ТНК таких огромных рынков сбыта, как Россия и страны Восточной Европы, позволяло им отсрочить агонию, но не вылечить пороки капитализма как системы. С распространением неолиберального монетаризма на Россию, Восточную Европу и страны ЮВА резко поменялась концепция регулирования капиталистической экономики, которое уже перешло на мегауровень. Поэтому в начале 1990-х гг. внутреннее регулирование хозяйственных процессов в западных странах сменилось кредитно-финансовым управлением со стороны международных организаций - МВФ, ВБ (под эгидой которого работает множество более мелких финансовых структур), ЕЦБ и других. Деятельность Федеральной резервной системы США (ФЕД) с общего согласия американских союзников вышла за пределы этой страны, поэтому уровень процентных ставок и курс доллара США уже самым непосредственным образом стали влиять на финансово-экономические показатели почти всех стран мира.

            В 1990-2000-е гг. на фоне общего снижения темпов роста ВВП, промышленного производства, производительности труда в индустриально развитых странах продолжалась политика дерегулирования, либерализации экономической деятельности и приватизации государственных предприятий. На указанной волне правительства западноевропейских стран начали передавать в частные руки даже почтовую и телефонную связь, производство электроэнергии, водоснабжение, воздушное сообщение, железные дороги и другие жизненно важные для обеспечения безопасности этих стран отрасли. Таким образом ТНК стали контролировать не только промышленность и денежно-кредитную сферу, но и инфраструктуру и всю систему жизнеобеспечения населения, что позволяло им уже функционировать как единое наднациональное независимое экономическое пространство. "Мировой капитал" уже давно бы уничтожил США как государство (как это фактически произошло в рамках ЕС), однако, именно эта страна, имея самые мощные ТНК в мире, обеспечивает интересы международных монополий в любой точке земного шара за счет своей военной мощи.

            Тенденции социально-экономического развития западных стран показывают, что буржуазное государство все более утрачивает свое влияние в производственной, денежно-кредитной, валютно-финансовой, налоговой и других областях, т.е. теряет контроль над воспроизводственным и жизнеобеспечивающим процессами, а государственно-монополистический капитализм все более становится геомонополистическим, поскольку передел общественной собственности, налоговых поступлений и финансово-экономических выгод между ТНК уже давно происходит в мировом масштабе. Поэтому внешняя анархичность и дерегулирование экономических процессов в отдельных странах на деле оборачиваются строгой иерархичностью мирового хозяйства под эгидой ТНК. Такая структура поддерживается наличием у мирового хозяйства многоуровневой системы (пирамиды), отражающей специфическое участие отдельных групп стран в международном разделении труда (МРТ), что является практической реализацией концепции "органического роста", разработанной в рамках Римского клуба еще в 1970-е гг., и до настоящего времени учитывается в глобальном моделировании в рамках различных международных организаций.

            На самом верху такой пирамиды находятся страны-создатели новых технологий и услуг, продавцы престижных брендов, внизу - государства, добывающие энергоносители и сырье, сельскохозяйственные продуценты. Кроме того, в мире становится все больше стран (или территорий), не имеющих экономики в современном понимании, выращивающих и продающих сырье для наркотиков, живой товар в качестве рабов, проституток, а также промышляющих пиратством и т.д. В структурном отношении такая пирамида (направленная острием вверх) построена по принципу уменьшения количества стран (и населения), занятых тем или иным производством и услугами, и убывания производственных (ресурсных) затрат. В то же время ВВП и НД у этих стран, напротив, при движении к вершине пирамиды увеличивается как в валовом, так и подушевом выражении. Так, в 2004 г. на долю 29 стран с наиболее развитыми экономиками (15,3 % мирового населения) приходилось 54,6 % мирового ВВП и 71,8 % стоимости мирового экспорта, в то время как 146 остальных стран (84,7 % мирового населения) обеспечивало 45,4 % мирового ВВП и 28,2 % мирового экспорта в стоимостном выражении.

            Причины такого дисбаланса в макроэкономических показателях заключаются в том, что эффективность отдельных секторов мировой экономики в начале 2000-х гг. определялась следующим: тонна сырой нефти приносила в среднем 20-25 долл. прибыли, килограмм бытовой техники - 50, авиатехники - 1000, продукции информатики и микроэлектроники - до 5000 долл. Таким образом, из тонны сырой нефти, стоившей примерно 400 долл., можно было произвести продукции на сумму в десятки тысяч долларов. Поэтому именно колоссальная доходность высокотехнологичных отраслей вторичного и третичного секторов подпитывает постоянный рост ВВП и НД в странах "золотого миллиарда", в связи с чем возникает уже другая пирамида, направленная острием вниз, которая, накладываясь на пирамиду МРТ, образует довольно устойчивую фигуру, в рамках которой постоянно перераспределяется национальный доход с нижних этажей пирамиды на высшие (современный вариант египетского кастового общества). Таким образом, чрезвычайно трудно, находясь на низшем уровне МРТ, даже при наличии зарубежных активов обеспечивать как рост ВВП и НД, так и высокий жизненный уровень населения страны.

            Идея такой пирамиды МРТ вызревала уже давно, о чем говорит, в частности, теория "периферийной экономики", созданная нацистами Германии еще в довоенный период. Как известно, Германия - страна, бедная природными ресурсами, поэтому ее "экономический национализм" мог развиваться лишь в рамках замкнутого экономического блока с протекционистскими барьерами, ядром которого являлась бы сама Германия как мощная промышленная держава, а периферией - сырьевые и продовольственные регионы, входящие в такой блок. В ходе Второй мировой войны германские империалисты предполагали создать такую "зональную" периферию за счет стран Восточной Европы, прежде всего СССР, и впоследствии реально установить свое экономическое и политическое господство во всем мире. Таким образом, государственно-монополистический капитализм уже в тот период перешел бы в геомонополистический, а затем в новое рабовладельческое индустриальное общество. Используя немецкие идеи, англо-американские империалисты осуществляют ту же программу, но уже другими методами - не с патриотической (как в Германии), а с демократической риторикой.

            Реальным же источником столь масштабных доходов от торговли высокотехнологичными товарами (а иногда и их суррогатами в виде брендов) является постоянно увеличивающийся разрыв на мировом рынке между стоимостью товара (тем, что он стоит обществу) и его ценой производства (тем, что он стоит капиталисту). Соответственно монопольно высокая цена на инновационные технологии, различные услуги информационного обеспечения и нестандартное наукоемкое оборудование образуется на базе средней монопольной прибыли в данном сегменте, добавочной прибыли за инновационность и трансакционных издержек (управление контрактами, реклама, бренд и другие формы продвижения товаров на рынке). В эпоху информационно-технологической революции (новая стадия НТР) источником средней монопольной прибыли является все тот же вычет из средней прибыли немонополизированного сектора (который уже носит устойчивый характер), развитие системы субподрядов, аутсорсинг и другие формы кооперации, также представляющей собой пирамиду, поскольку во главе ее стоит холдинг-компания, заставляющая работать на себя десятки и сотни тысяч мелких фирм, владельцы которых после выплаты процентов банкам, налогов и других платежей уже получают не прибыль, а подобие заработной платы (которую, кстати, им никто не гарантирует).

            По мере движения к вершине такой пирамиды монопольные прибыли растут, поскольку цена производства сырья, энергоносителей, полуфабрикатов и других средств труда последовательно преобразуется в издержки производства продукции более высокого уровня обработки, наукоемких товаров и услуг, постоянно снижаясь относительно затрат живого труда, который, в свою очередь, овеществляется при создании новой стоимости, получая более низкое возмещение, и т.д. Разумеется, компании на любом этапе производства стремятся компенсировать свои растущие издержки ростом цен, что является главным источником инфляции в мире и больно бьет по конечным потребителям - не только рабочим и крестьянам, но и среднему классу. Таким образом, экономические противоречия капиталистического общества переходят в социально-экономические.

            В связи с вышеотмеченными тенденциями в 1990-2000-е гг. из-за относительного сокращения емкости рынков сбыта продукции еще больше усилилось стремление компаний, занимающихся производительными отраслями экономики, наращивать свои прибыли не за счет увеличения производительности труда, роста объема продаж и увеличения скорости оборота капитала, а путем экономии на издержках производства при достижении определенных объемов производства и сохранении монопольных цен на свою продукцию. Принцип рационализации постепенно стал доминировать над инновацией, что стало отрицательно сказываться на инновационной активности и соответственно темпах роста производительности труда в ведущих западных странах. Так, на середину 2000-х гг. по инновационному индексу США занимали еще 1-е место, однако, Япония - 5-е, Германия - 9-е, Великобритания - 16-е, Франция - 20-е место. По индексу развития информационно-коммуникационных технологий США занимали 3-е место, Великобритания - 15-е, Япония - 17-е, Германия - 20-е, Франция - 22-е место; по индексу электронной готовности США занимали 2-е место, Великобритания - 5-е, Германия - 12-е, Франция - 19-е, Япония - 21-е место. Данные показывают, что США продолжают лидировать в указанных областях, поскольку постоянно осуществляют мощные инвестиции в НИОКР. В то же время в ходе постоянной рационализации производства затраты овеществленного и живого труда начали уже скачкообразно снижаться относительно друг друга. Поэтому именно свободный поток капитала и других ресурсов в эпоху глобализации позволил определенным образом упорядочить этот процесс и поставить под контроль ТНК весь реальный сектор мировой экономики, который уже стал источником сверхприбылей для узкого круга финансовых компаний с международными активами и рискует вообще превратиться в маргинальную сферу деятельности, что является очередным проявлением общего кризиса капитализма.

            Таким образом, основой прибыли финансового капитала в настоящее время являются все формы монопольной прибыли, созданной в различных отраслях реальной экономики. Однако, в отличие от производственной сферы в финансовой области уже не действует закон равной прибыли на равный капитал (поскольку финансовые гении не хотят делиться прибылями с другими капиталистами). Кроме того, бесконечное расширение финансовых потоков постоянно подпитывается все возрастающими налогами (с помощью которых буржуазное государство субсидирует деятельность компаний в различных отраслях), накоплениями населения и активами корпоративного сектора (через систему банков и инвестиционных компаний, фондовых и валютных бирж), зарубежной и теневой экономикой. Поэтому развитие указанной тенденции привело к тому, что для реализации получаемых в финансовой области сверхприбылей уже давно требуются "третьи лица" (которые, не участвуя в производстве и распределении национального дохода, являются покупателями товаров и услуг), что в конечном итоге подрывает всю экономическую основу капитализма как системы (сравните с экономикой античных государств). Отсюда дальнейшая сегментация потребительского рынка, возникновение т.н. "элитной" экономики, где "эксклюзивные" товары и услуги продаются по запредельно высоким ценам при параллельном существовании "массового" и криминального теневого рынка, обороты которого вообще не учитываются в легальной экономике и с которых, естественно, не платятся налоги в казну.

            Ввиду ограниченности возможностей реального сектора постоянно подпитывать все возрастающие потребности финансового сектора (из-за действия экономического закона тенденции нормы прибыли к понижению) финансовые гении пытаются совсем исключить реальный сектор из своей деятельности, резко расширяя операции на финансовом, фондовом и валютном рынках. Путем изменения курса акций и валюты крупные финансовые компании (с помощью "быков" и "медведей") получают возможность мгновенно увеличить свой фиктивный капитал.

            В настоящее время, хотя основой финансовых операций продолжают оставаться акции, облигации и валюта, указанные ценные бумаги в геометрической прогрессии обрастают различными деривативами - фьючерсами, форвардами, опционами, свопами, которые в десятки (если не сотни) раз дублируют сами ценные бумаги. Так, на начало сентября 2007 г. капитализация мирового фондового рынка оценивалась в 170 трлн. долл., что в 4 раза превышало мировой ВВП, при этом стоимость деривативов уже многократно превышала мировой ВВП. При постоянном росте скорости оборота фиктивного капитала финансовые рынки таким образом все более приобретают виртуальный характер. Уже в середине 1990-х гг. в свободном международном обороте находилось свыше 70 тыс. разновидностей ценных бумаг (!). Поэтому в настоящее время лишь 2-3 % валютно-финансовых сделок обслуживают реальное страхование рисков промышленности и торговли - остальные операции являются игрой брокеров, выполняющих заказы своих клиентов. Так, немецкая компания "Сименс" и американская "Дженерал Электрик" на финансовых операциях зарабатывают больше, чем получают от своей основной деятельности. С помощью новейших средств информации интернетовские брокеры максимально упростили и удешевили выход на рынок, а электронные средства связи дали каждому потенциальному игроку возможность получить доступ к информации, до недавнего времени доступной лишь узкому кругу профессионалов.

            В 1990-е гг., финансовая революция наложилась на информационно-технологическую, внешне сделав процесс накопления капитала практически безграничным. Свободный поток капитала стал втягивать в себя все больше средств банков, корпораций, страховых и пенсионных фондов, сбережений граждан, создавая иллюзию возможности быстрого обогащения с помощью биржевой игры. С другой стороны, информационно-технологическая революция существенно облегчила финансовым компаниям задачу по дерегулированию валютно-финансовых рынков и развитию в этой области свободной конкуренции и спекуляции. В результате развития такой тенденции процентную ставку на рынке капиталов и валютный курс той или иной страны (от которых в основном и зависит равновесие ее платежного баланса) уже определяет не состояние общехозяйственной конъюнктуры и политика центрального банка, а операции профессиональных брокеров. Поэтому возможности национального правительства влиять на финансово-экономические и социальные показатели своей страны все более сокращаются. Конечным получателем дивидендов от такого рода деятельности в конечном итоге является МВФ, который на мировом рынке выступает крупнейшим финансовым игроком и распорядителем ссудного капитала. Под эгидой указанной организации действуют крупнейшие банки ведущих капиталистических стран.

            Таким образом, в западной экономике была открыта новая эра, когда сбережения частных лиц и корпораций стали доступны инвесторам любого уровня (в т.ч. и "черным ящикам" в лице различных хедж-фондов). На практике же львиная доля таких накоплений стала попадать не в производственную, а в спекулятивную сферу, лишь увеличивая кредитное бремя физических и корпоративных заемщиков, которые стали очередной "дойной коровой" для финансовых спекулянтов. В то же время в середине 1990-х гг. стало ясно, что расширяющаяся торговля деривативами вплотную подвела к тому, что программы оценки стоимости ценных бумаг и возможных рисков, которыми пользуются дилеры, уже не позволяют им реально оценить выгодность собственных сделок (!). Чем сложнее становятся межрыночные связи и чем больше действует факторов, определяющих финансово-экономические подъемы и спады, тем выше риск неожиданных изменений цен. Отсюда попытки регулировать финансовые рынки на уровне G 8, хотя вполне реально может возникнуть ситуация "спасайся, кто может!".

            В целом разгул либерализма в валютно-финансовой области оказался выгодным прежде всего крупным финансовым компаниям, которые получили новый источник подпитки своих операций на постоянно расширяющемся рынке ценных бумаг различного уровня в рамках единого информационно-экономического пространства. При этом, как было показано выше, источником средств для инвесторов различного уровня продолжает оставаться реальный сектор экономики. Так, уже в середине 1990-х гг. управляющие Калифорнийской пенсионной системой с огромными финансовыми ресурсами пытались навязать свои условия по доходности таким гигантам, как "Дженерал Моторс" и "Америкэн Экспресс", с целью защиты экономических интересов своих вкладчиков. Поэтому в современной мировой экономической системе возникает как бы перевернутая ситуация, когда не норма прибыли в реальном секторе определяет курс акций (и деривативов), а дивиденды вкладчиков диктуют норму прибыли производственным компаниям, которые уже участвуют в борьбе не за доллар покупателей своей продукции, а за доллар держателей акций инвестиционных фондов. Такая система напоминает положение в античных государствах, когда норма ростовщического процента определяла прибыль в реальной экономике ( известно, чем все это закончилось), однако, уже сама не в состоянии остановиться, поскольку является одной из форм проявления глобализации финансовых рынков и в конечном счете может развиваться до того момента, пока не остановится производство в промышленности, сельском хозяйстве и производительных отраслях услуг (поскольку в указанные сегменты будет невыгодно вкладывать капитал!). В конце концов владельцам "зеленых" и электронных счетов придется столкнуться с проблемой легендарного царя Мидаса.

            Как уже отмечалось, пытаясь обеспечить быстрый рост микроэкономических показателей (EBITDA и др.), промышленные компании всеми способами стремятся снизить издержки производства (рационализация) и повысить цены на свои товары, что лишь способствует росту инфляции, в целом ухудшая возможности реализации продукции на рынке. Попытки государственных органов обуздать этот процесс административными мерами в условиях полного экономического либерализма бесперспективны, поскольку носят чисто функциональный, а не структурный характер. В то же время экономическая рационализация производства, в ходе информационно-технологической и финансовой революций принявшая постоянный характер ( а не только в период кризисов), уже вовсю проявляется в ухудшении возможностей расширенного воспроизводства трудовых и интеллектуальных ресурсов. Безработица влечет за собой люмпенизацию значительной части населения, утрату прогрессивных социальных ориентиров, духовных ценностей и исторической перспективы (что в основном и отличает человека как социальную единицу от животного). Хотя вовлечение большинства населения планеты в процесс глобализации вроде бы дает ТНК возможность, не тратясь на обучение персонала, привлекать в свои международные компании готовых квалифицированных работников (как США, которые в послевоенный период "скупали мозги" у всего несоциалистического мира), глобализация в интеллектуальной сфере уже приводит к массовой "утечке мозгов" с более низких структурных уровней на более высокий и в конечном итоге к размыванию "ценностного ядра" всей мировой интеллектуальной системы, что является еще одним проявлением общего кризиса капитализма.

            Важно также отметить, что финансовый капитализм не только превратил весь реальный сектор в свою колонию, но и сделал государство уже не "ночным сторожем" при капиталистической частной собственности (как полагали классики буржуазной политэкономии), а аппаратом, создающим условия для беспрепятственного обогащения одних компаний за счет других. Таким путем все больше национального богатства перераспределяется в пользу финансового капитала и соответственно все больше ресурсов используется непроизводительным способом, в конечном итоге способствуя сужению мирового рынка, мирового общественного воспроизводства и обострению конкуренции между крупнейшими ТНК. Поскольку в ходе конкурентной борьбы между компаниями-гигантами уже не происходит выравнивания монопольных прибылей, имеют место не "слоновые свадьбы", а враждебные поглощения одних компаний другими ( в т.ч. и путем рейдерства). Это - также проявление системного кризиса капитализма.

            С другой стороны, конкуренция налоговых ставок приводит к тому, что все больше своих свободных средств ТНК прячут в офшорах, т.е. в странах с минимальным налоговым обложением (!). Со своей стороны, западные страны компенсируют финансовые потери уменьшением расходов на социальные нужды, что в сочетании с рационализацией затрат на рабочую силу компаний еще больше способствует ухудшению условий воспроизводства собственного населения (включая средний класс) в целом и трудовых и интеллектуальных ресурсов в частности, в долгосрочной перспективе усиливая отрицательный демографический тренд.

            Наконец, погоня за ростом доходности своих операций заставляет финансовые компании осваивать различные сферы нелегального бизнеса, а неконтролируемый перелив капитала приводит лишь к росту коррупции. При этом рост организованной преступности уже в 1990-е гг. выражался не только в росте оборота наркотиков (против чего вроде бы борются западные страны), но и более доходных областей - беспошлинная торговля сигаретами, оружием, угнанными автомобилями, нелегальными иммигрантами, проститутками, детьми, человеческими органами и т.д. Незаконно полученные деньги отмываются в легальных областях. По оценке экспертов, организованная преступность является самой быстрорастущей отраслью мировой экономики, в 1990-е гг. ежегодно приносившей прибыль в размере 500 млрд. долл. В 2000-е гг. общемировая торговля людьми имела ежегодный оборот в 7 млрд. долл.

            По мере роста финансовой мощи криминальных картелей они приобретают все большую способность коррумпировать легальный бизнес и государственные учреждения, что особенно сильно проявляется в менее развитых странах, где создаются коррупционные базы, управляемые международными банками и инвестиционными компаниями. Сформированные здесь преступные сети постепенно охватывают богатые регионы мира, где наблюдается экономический рост. Стоит ли удивляться тому, что в мире, как в эпоху Великих географических открытий, опять процветает пиратство? Таким путем уже с другой стороны осуществляется постоянная подпитка финансовых потоков в масштабе всей планеты через незаконную деятельность крупных финансовых компаний и банков-прачечных. В связи с вышеизложенным становится ясно, что борьба с коррупцией не может быть эффективной без фундаментального изменения принципов деятельности международных компаний и установления жесткого контроля за их операциями со стороны не международных органов, а национальных правительств (!).

            Таким образом, с полным отходом от Бреттонвудсской валютной системы в 1978 г. и переходом к экономической политике неолиберализма-монетаризма международный финансовый капитал окончательно лишился тормозов, свободно переливаясь по всему миру, в качестве главного регулятора своих прибылей имея процентные ставки ФРС и курсы валют, привязанные к доллару, лишенному стоимостной основы. При этом скорость возрастания и накопление финансового капитала стали в десятки (а иногда и сотни) раз превышать движение капитала в реальной экономике. "Скованные одной цепью" в виде американского доллара, страны имеют различный уровень экономического развития, однако, все они подконтрольны главной ревизионной комиссии в лице международных финансовых организаций, прежде всего МВФ. Соответственно евро, как и любая другая валюта, привязана к доллару по определенному "плавающему" курсу (так же не имея стоимостной основы), а российский рубль "плавает" одновременно по отношению к доллару и евро (поэтому часто и определяется их средневзвешенным курсом), в которых номинированы золотовалютные резервы России. По данным ФЕДа, в начале 2000-х гг. во всем мире обращалось наличными 560 млрд. долл. (сейчас уже значительно больше), из которых 70 % находились за пределами США, связанные системой "карренси борд".

            Как известно, государства, находящиеся в рамках указанной системы, обязуются эмитировать национальные денежные знаки в соответствии с резервируемым объемом американской валюты по установленному курсу, выгодному США, что дает этой стране преимущества конечного эмиссионного центра, гарантируя непредъявление указанной суммы долларов к оплате. Таким образом мировая экономика долларизована на 70-75 % ( отношение объема валютных депозитов к общему объему денежной массы). При этом долларовый эквивалент, в котором выражаются мировые финансовые потоки, пока не собирается сдавать свои позиции. Развитие указанных процессов показывает, что национальная американская политика дефицитного финансирования стала всеобщей в том смысле, что все страны являются финансовыми донорами США. Для того чтобы "лишние" доллары ("экономический излишек") не спровоцировали мощную инфляцию в стране-эмитенте, т.е. США, в 2000-е гг. в мировой экономике стала проводиться политика "стерилизации" денежной массы, что в переводе на биологический язык означает "делать что-либо бесплодным", т.е. неспособным к репродуктивной функции. Таким путем осуществлялась, в частности, искусственная "кастрация" российской экономики в период после дефолта 1998 г., когда у страны имелись все предпосылки для того, чтобы перейти от "долговой" к "инвестиционной" модели развития.

            Достаточно концентрированно проблемы современной мировой финансовой системы обозначили С.Н.Гриняев и А.Н.Фомин в своей книге "Мировая экономика: реальность или фикция?" (М. 2008 г.). Авторы книги, в частности, выделили основные направления финансовой "стерилизации" в рамках политики "карренси борд":

            1) наличие огромных золотовалютных резервов в экономически развитых странах и странах с развивающейся экономикой, которые в основном номинированы в долларах, являясь "подушкой безопасности", но не этих стран, а США, и которые хранятся не в сундуках или хранилищах ЦБ, а вполне цивилизованно размещены в низкодоходных ценных бумагах США, которые якобы гарантированы всем имуществом американского государства (!). В то же время в критический для стран-доноров момент вернуть указанные средства практически невозможно, что также гарантировано, но уже всей военной мощью тех же США;

            2) списание долгов третьим странам (многие из которых обладают немалыми запасами различных полезных ископаемых);

            3) существование мировых теневых структур, занимающихся в том числе и торговлей наркотиками. Видимо, не случайно после введения в Афганистан военных сил США и их союзников в этой стране резко возросло производство опиума, которое в середине 2007 г. достигло рекордного уровня, составив 93-95 % его мирового производства;

            4) блокирование реальных возможностей приобретения активов, представляющих какую-либо ценность, в США и Западной Европе третьими странами. В связи с этим, в частности, правительством Германии разработан законопроект, в соответствии с которым немецкие активы не могут быть проданы инвесторам, контролируемым иностранными государствами или близкими к ним структурами (однако, именно на приобретение западных компаний и надеялись страны БРИК, пытаясь таким образом укрепить свои мировые позиции). По указанной причине капитализация фондового рынка, в частности США, чрезмерно завышена. Так, на конец 2005 г. рыночная капитализация американских компаний составляла почти 17 трлн. долл, что в разы ( а то и в десятки раз) превышало капитализацию рынков отдельных членов ЕС и других экономически развитых стран мира;

            5) существование особых финансовых институтов (хедж-фондов и др.), которые фактически представляют собой инвестиционные пулы, образованные в форме частных партнерств (т.е. их акции не котируются на биржах). Указанные структуры зарегистрированы, как правило, в офшорных зонах и в отличие от других финансовых организаций и компаний никому не подконтрольны (за исключением, быть может, Вашингтонского консенсуса). Важно также отметить, что хедж-фонды возникли вскоре после подписания Бреттонвудсского соглашения 1944 г., они достаточно мобильны, быстро возникают и так же быстро исчезают, поэтому в прессе их уже называют "летучими голландцами налоговых офшоров". Формальная цель таких финансовых образований - смягчение инвестиционных рисков (от английского to hedge - заключить срочную сделку для страхования цены или прибыли), однако, в действительности они выполняют другие функции и именно в силу своей неконтролируемости привлекают огромные средства солидных вкладчиков, личный капитал которых превышает 1 млн. долл, а доходы - 200 тыс. долл. в год. В настоящее время в США существует более 9 тыс. таких хедж-фондов, совокупные активы которых составляют 1,8 трлн. долл. при их ежегодном увеличении на 130-200 млрд. долл. Таким образом где-то в офшорах крутятся огромные капиталы, которые фактически представляют собой "общак" для мировой финансовой элиты и которые могут использоваться международными финансовыми организациями и лично США для осуществления различных финансовых операций с целью изменения экономической (и политической) ситуации в той или иной стране в свою пользу. Поэтому указанные средства и являются тем скрытым оружием, которое может обвалить фондовые и валютные рынки любой страны, полностью ее "обескровив" в финансовом отношении. Кроме того, бесконтрольно обращаясь на мировом рынке, средства хедж-фондов активно участвуют в скупке базовых (реальных) активов, прежде всего в развивающихся странах. Схема таких операций предельна проста: той или иной компании (в т.ч. и находящейся под государственным контролем) предоставляются кредиты, как правило, консорциумом западных банков, тесно связанных с хедж-фондами и другими скрытыми финансовыми структурами, под залоговую стоимость акций и других ценных бумаг (которые в указанный период надуваются на фондовом рынке), далее осуществляется секьюритизация фондов, которые обрастают деривативами, уже обращающимися на зарубежных биржах. При этом активы, не подлежащие продаже иностранным компаниям, скупаются или ставятся под контроль через подставных посредников, через механизм депозитарных расписок, путем создания довольно запутанной холдинговой системы, в рамках которой происходит взаимное переплетение капиталов отечественных и иностранных компаний, а также различных "серых" схем. Через определенное время на мировом финансовом рынке начинается кризис, в результате которого залоговые акции компаний резко теряют в цене, поэтому, чтобы увеличить залоговую стоимость кредита, им уже необходимы дополнительные кредиты, которые в этом случае можно получить под более высокий процент, и т.д.;

            6) манипулирование фондовыми индексами и ценами на биржевые товары, включая драгметаллы (которые в последнее время стали особенно волатильными), путем изменения объема инвестиций в портфельной и ссудной форме. Поскольку практически все мировые биржи в качестве расчетной валюты используют американский доллар (в России - РТС), то его курс также существенно влияет на индексы, цены и сумму по обслуживанию внешнего долга;

            7) использование в качестве регуляторов и оценщиков рисков кредитных операций международных рейтинговых агентств "Стандард энд Пуэс", "Мудис", "Фитч" и других. При присвоении рейтинга той или иной инвестиционной компании или банку эти агентства в любом варианте обеспечивают экономические интересы крупных международных финансовых корпораций. При этом, чтобы привлечь на кредитный рынок ту или иную крупную компанию, агентства сначала предоставляют ей очень высокий рейтинг, который по мере приближения сроков платежей начинает опускаться по тем или иным причинам. Когда рейтинг падает ниже "инвестиционного", у компании возникают трудности с рефинансированием долга по приемлемым ставкам.

            Важно отметить, что уже со второй половины ХIХ века система кредитования развивается темпами, значительно опережающими темпы роста реального сектора, в настоящее время опутав практически весь жилищный и потребительский рынки в западных странах и охватывая все большую часть этих сегментов в странах с развивающейся экономикой. При этом в области ипотечного кредитования уже возникла система подкредитования для обеспечения первоначального взноса, что фактически выбило последнюю подпорку в системе кредитования, в частности в США, которая таким образом приобрела виртуальный характер. Как известно, любая финансовая пирамида при всей ее внешней виртуальности строится на довольно реальных первоначальных взносах и обеспечении (залоге), что не дает ей развалиться, пока это не потребуется финансовым гениям для выстраивания новой структуры. Действуя по принципу, "движение - все, конечная цель ничто" (Бернштейн), финансовые гении периодически пытаются корректировать ход торгов посредством регулирования поведения игроков на фондовых и товарных биржах и накачивания мирового рынка кредитными ресурсами в долларовом эквиваленте. Однако, возможный сбой в системе уже запрограммирован в связи с неконтролируемым раскручиванием маховика финансового цикла "подъем - спад", в основе которого лежит не реальный промышленный цикл, а скорость наполнения финансового рынка бумажными или электронными долларами, ценными бумагами и финансовыми деривативами, не имеющими реальной стоимости. В то же время указанный маховик уже невозможно остановить, поскольку это будет концом не только "финансового" капитализма, но и вообще капиталистического способа производства. Поэтому не случайно К.Маркс определил капитал и как движение (другие определения - самовозрастающая стоимость, особая потребительная стоимость денег, производственное отношение), подчеркивая таким образом иррациональность этой экономической категории, которая в наше время наиболее четко показывает свою виртуальную суть, чему мы и являемся свидетелями.

            В 1990-е гг. в мировой экономике возник новый способ перекачивания финансовых ресурсов в пользу ТНК - из перегретых экономик индустриально развитых стран, которые свои накопленные денежные ресурсы переводят в суверенные фонды, размещенные в ценных бумагах и банках все тех же США, поскольку эти сверхдоходы почему-то не могут работать на расширение внутреннего рынка и повышение благосостояния своего населения. Озабоченные лишь тем, как бы сохранить накопленное, правительства этих стран хранят свои резервы в финансовых структурах "самой надежной" капиталистической страны мира - США, постепенно доводя темпы роста своей внутренней экономики до нуля. Особенно эффективно "снятие жирка" с рынков стран, имеющих избыточные денежные ресурсы и перегретые фондовые рынки, происходит в периоды финансовых кризисов.

            В этом отношении наиболее показателен пример Японии, когда-то страны передовых технологий 1960-80-х гг., в которой уже в 1990-е гг., однако, резко ухудшились общие макроэкономические показатели, несмотря на переизбыток финансового капитала. В указанный период в связи с недостаточно быстрыми структурными изменениями в промышленности страны, снижением затрат на НИОКР, кризисным состоянием отдельных экспортных отраслей, ростом курса иены по отношению к американскому доллару (что для нормально функционирующей экономики благо), низкой покупательной способностью населения страны Япония перешла во вторую десятку стран мира по уровню конкурентоспособности своего промышленного производства, превратившись в крупнейшего экспортера капитала.

            В 1992-97 гг. прирост ВНП Японии оказался практически нулевым (менее 1 %). Снижение экономической активности страны закономерно привело к серии банкротств средних и мелких японских компаний, на внутреннем рынке увеличились продажи более дешевых американских и западноевропейских товаров, быстро росла безработица ( в 1992 - 98 гг. почти на 10 % в год). С целью сохранения финансово-экономического равновесия в стране (в т.ч. снижения инфляции) с 1995 г. Японский банк начал выдавать зарубежным компаниям ссуды почти под нулевой процент. Таким образом на приобретение одних только американских правительственных облигаций Япония затратила 300 млрд. долл.(!). Одновременно японские компании были вынуждены наращивать свое присутствие в странах ЮВА путем увеличения прямых и портфельных инвестиций, роста объема японского экспорта товаров и услуг, операций с недвижимостью.

            Однако, поскольку структуру японской экономики в указанный период уже начали повторять другие "азиатские тигры", перенасыщение данного региона финансовым капиталом (при низком уровне потребления внутри ЮВА) неизбежно вызвало азиатский финансовый кризис 1997 г., что для Японии выразилось в резком падении индекса Никкеи на Токийской фондовой бирже в 1998 г., банкротстве уже крупных банков, ухудшении финансового положения ведущих промышленных компаний. По индексу конкурентоспособности Япония переместилась в 1998 г. на 18-е место, пропустив вперед все европейские развитые страны, а также Тайвань, Австралию и Новую Зеландию. Только решительное вмешательство государства и международных финансовых институтов смогло приостановить разрушительные последствия кризиса для экономики страны в целом.

            С учетом действия указанных факторов за длительный период времени 1994 - 2004 гг. среднегодовой прирост реального ВВП Японии составлял всего 1,2 % (т.е. она вошла в число стран с самым низким уровнем экономического роста), промышленного производства - 0,5 %, среднегодовая инфляция (2000-2005 гг.) - 0,4 %, ставка денежного рынка (2005 г.) - 0,00%, среднегодовая норма безработицы (1995-2004 гг.) - 4,4 %. Если по общему ВВП (по ППС) в 2005 г. Япония занимала 3-е место в мире, то по ВВП на душу населения (по ППС) - лишь 21-е место (по уровню стоимости жизни - 2-е место), по индексу развития общества - 11-е место. В то же время, если по объему профицита текущего счета Япония занимала 1-е место в мире (3,7 % ВВП), государственным резервам - 1-е место (на конец 2004 г. - 844,7 млрд. долл.), по рыночной капитализации (на конец 2005 г.) - 2-е место в мире (после США), то по мировой конкурентоспособности - 16-е место, по индексу развития информационно-коммуникационных технологий - 17-е , по индексу "электронной готовности" - 21-е место в мире (!).

            Таким образом, накопление огромных финансовых резервов не спасло Японию (да и других "азиатских тигров" ) от обвала биржевых индексов и резкого замедления темпов экономического роста. В конце 1990-х гг. в ЮВА выстраивалась следующая цепочка финансовых вливаний: японские банкиры выдавали крупные кредиты Южной Корее, а южнокорейские - перспективным фирмам Таиланда, Малайзии и Индонезии. Объем финансового капитала в ЮВА увеличивался в геометрической прогрессии, ежедневный объем валютных сделок составлял более 1 трлн. долл., что в 50 раз (!) превышало общий объем всей мировой торговли и соответствовало 80 % всех мировых валютных резервов. При этом, если резкое снижение котировок на Токийской бирже привело к банкротству крупных компаний Японии, то обвал курса корпоративных бумаг на 14 % в Гонконге в 1997 г. вызвал резкое снижение курсов валют менее развитых стран ЮВА - Таиланда, Малайзии, Индонезии, Филиппин, которые сразу девальвировались на 15-30 % (Индонезии - на 75 %), и краху Гонконгской биржи. Как показала практика, перемещение финансовых центров в азиатский регион не было случайным и стихийным - этот процесс был заранее спланирован западными деловыми кругами с тем, чтобы в случае критической ситуации вовремя вывести себя из эпицентра финансового катаклизма, сохранив при этом все рычаги управления мировой финансовой системой. Поэтому следует задуматься, не ждет ли Россию аналогичный вариант в случае создания в стране мирового финансового центра. Что касается конкретно Японии, то ее непомерно разросшийся финансовый рынок все более попадает под контроль японской мафии - якудза.

            Успешно использовав в своих интересах азиатский финансовый кризис 1997 г. ( и российский дефолт 1998 г.), западные финансовые гении уверенно пошли по пути наращивания кредитных портфелей в 2000-е гг., ориентируясь на торговлю энергетическими ресурсами в качестве главного источника постоянной подпитки своего финансового капитала. Созданные за счет ресурсного экспорта суверенные фонды (которые в основном хранятся в США), в свою очередь, использовались западными компаниями для кредитования населения - преимущественно ипотечного. При этом кредитные портфели банков и финансовых компаний резко увеличились за счет снижения их обеспеченности. Такие "плохие" кредиты уже стали вливаться в пулы (разбитые на транши), включавшие кредиты различной степени риска, которые довольно высоко оценивались рейтинговыми агентствами. Однако, в связи со снижением обеспеченности таких пулов построенная пирамида становилась все более неустойчивой и непредсказуемой (поскольку, как уже отмечалось, устойчивость финансовой пирамиды может поддерживаться лишь реальным сектором), что уже стало угрожать могуществу самих финансовых гениев (поскольку средства, спрятанные в офшорах, также не безграничны).

            Таким образом, попытка западных стран преодолеть потребительский кризис на рынке путем искусственного накачивания спроса за счет дешевых денег (долларов) и эмиссии кредитов оказалась несостоятельной, а монетаристская теория М.Фридмена в качестве нового варианта количественной теории денег - очередным политэкономическим тупиком вслед за неоклассической теорией, кейнсианством и неокейнсианством (различные направления институционализма вообще трудно назвать даже экономическими школами). Причиной такого научного обскурантизма стало то, что, полностью отказавшись от исследования структуры капиталистического производства при опоре на стоимостные показатели (К.Маркс), западные экономисты сосредоточились на денежно-кредитной сфере, которую рассматривали через призму функционализма. При этом закон денежного обращения, фактически поставленный на стоимостную основу Д.Рикардо и сформулированный К.Марксом, с легкой руки неоклассиков превратился в уравнение обмена И.Фишера:

            M х V = P х Y, где

            M - количество денег в обращении;

            V - скорость обращения денег;

            P - уровень цен;

            Y - количество обмениваемых благ, или реальный объем производства.

            В указанной формуле монетаристы фактически замыкают друг на друге два переменных показателя - количество денег и уровень цен, поэтому цены у них определяются количеством денег, находящихся в обращении, а покупательная способность денег обусловливается уровнем цен. Если увеличивается денежная масса, то растут цены; если сокращается денежная масса, то снижаются цены. Поскольку уравнение Фишера фактически представляет собой тождество, оно не объясняет структурные (стоимостные) изменения ни в предложении товаров, ни в спросе на них, как и того факта, что в условиях монополизации мирового рынка крупнейшими компаниями и глобализации мировых хозяйственных связей рыночный механизм давно уже утратил способность к саморегулированию (о чем сегодня говорят многие экономисты). Отсюда и трактовка монетаристами инфляции как чисто денежного явления - избытка денежной массы, поскольку, по мысли Фридмена, при выборе темпов прироста денежной массы необходимо учитывать лишь два фактора - уровень ожидаемой инфляции и темпы прироста общественного продукта.

            Таким образом, если Кейнс предлагал воздействовать на спрос бюджетными мерами, допуская небольшую инфляцию, то Фридмен во главу угла поставил рост предложения товаров с соответствующим приростом денежной массы (4-5 % в год), что должно, по его мнению, обеспечить непрерывный инновационный экономический рост и низкую инфляцию. В связи с этим важно, однако, отметить, что, хотя монетаристы и выступают за полный уход государства из экономики, в самих США они придерживаются определенных принципов, которые позволяют этой стране стабилизировать свои макроэкономические показатели, не допуская недогрева или перегрева экономики. Так, ценовой стабильностью для США считается уровень инфляции не более 2 % в год, уровень безработицы - в пределах 5 %, допустимой границей снижения курса доллара до 1,25 по отношению к евро, нормальной учетной ставкой ФРС - 4%, уровень использования производственных мощностей - 70-85 %.

            В практическом отношении, если теория регулируемого капитализма Кейнса, хотя бы ограниченно применявшая структурный подход к исследованию воспроизводственного процесса, помогла Рузвельту потушить пожар мирового экономического кризиса 1929-33 гг., то монетарный неолиберализм Фридмена, способствовавший развитию глобализации в мировой экономике, оказался явно не в состоянии привести все мировое хозяйство в равновесие с помощью исключительно денежно-кредитных мер при полном отсутствии в экономике государства. Отсюда возникают апокалиптические прогнозы западных и российских экономистов относительно будущего мирового хозяйства и мировой капиталистической системы.

            При отсутствии научного подхода к анализу сложившейся ситуации в мировой экономической системе в настоящее время уже раздаются голоса о необходимости полного отказа от неоклассического наследия в виде неолиберализма. Так, английский экономист Р.Скидельский в дополнение к циклам деловой активности уже делает акцент и на политических циклах, которые, по его мнению, длятся примерно 40 лет, сменяя друг друга вследствие финансово-экономических кризисов - либеральные и консервативные (разновидность кондратьевских циклов?). К либеральным циклам он относит период активного вмешательства государства в капиталистическую экономику, а к консервативным - рыночное регулирование экономики. По мнению английского ученого, экономический рост оказался более значительным и длительным в эпоху кейнсианского "золотого века" (точнее, неокейнсианского Дж. Робинсон), чем в период господства идей Фридмена. Для того чтобы избежать дальнейшего роста финансовых спекуляций и в то же время не тормозить развитие промышленного производства, Скидельский предлагает государству взять под контроль всю финансовую систему, при этом сохранив свободу предпринимательской активности (!). Он также выступает против чрезмерного увлечения математическим моделированием, которое создает иллюзию полного контроля над кредитным капитализмом.

            Со своей стороны, известный американский экономист Дж. Стиглиц предлагает сохранить экономическую политику США в рамках неоклассической модели развития, предлагая лишь принять экстренные меры для оздоровления ситуации. При этом он скептически относится к идее Белого дома закачать в американский финансовый сектор огромные денежные средства, которые, по его мнению, спасут лишь дельцов с Уолл стрита, но не страну в целом. Основной причиной финансового кризиса в США, по мысли Стиглица, является искусственное поддерживание потребительского бума, в т.ч. и за счет массового кредитования. Поэтому он полагает, что нет никакого смысла спасать проблемные банки, которые сами виноваты в своих бедах. Такая позиция достаточно логична: если уж придерживаться монетаристской теории, то до конца! Все западные экономисты, однако, едины в том, что причиной финансового кризиса в США стал неконтролируемый рост "плохих" кредитов, поэтому Стиглиц, Гринспен и другие предлагают усилить контроль над рынком деривативов и других рискованных финансовых инструментов, не ставя под сомнение правильность монетаристской политики как таковой.

            В связи с этим, однако, необходимо напомнить, что уже в 1990-е гг. вся мировая финансовая система неоднократно вставала на грань катастрофы, о чем свидетельствует пример Мексики. Как известно, в этой стране с середины 1980-х гг. проводилась политика монетарного регулирования экономики в условиях полной либерализации всех сфер экономической деятельности и практически полного отсутствия государственного вмешательства. В декабре 1994 г. в Мексике, однако, разразился финансовый кризис, который грозил перекинуться на страны НАФТА и ЕС, поэтому ей была оказана массированная финансовая поддержка ("щит для песо") со стороны международных организаций, США и Канады. В ответ на полученную помощь правительство Мексики было вынуждено резко увеличить процентные ставки (до более 20 %), снизить импорт (для выравнивания торгового баланса), сократить социальные расходы (для уменьшения бюджетного дефицита), т.е. проводить политику жесткой экономии. Поэтому в этот период в Мексике наблюдался самый серьезный экономический спад за предшествующие 60 лет, в течение нескольких месяцев обанкротились 15 тыс. компаний, около 3 млн. человек потеряли работу, резко снизилась заработная плата, покупательная способность населения упала почти на треть. Таким образом, от проведения либеральной монетаристской политики в конечном итоге выигрывают США и международные финансовые организации, которые и придумали правила этой игры.

            В настоящее время в мировой экономике созрел новый финансовый "пузырь": к старым "азиатским тиграм" присоединились Китай и другие страны БРИК. При этом в самих США , как уже отмечалось, искусственный рост потребительского спроса (да и инвестиционный спрос) давно перестал подпитываться собственным производством, а рост импорта (в основном из Китая) лишь способствует увеличению дефицита торгового баланса, поэтому чисто финансовые проблемы уже наложились на структурно-экономические. Если в 1990-е гг. ВНП США ежегодно увеличивался стабильными темпами (3,5%) при низкой инфляции (2,1%) и невысокой официальной безработице (4,1%), то в 2000-2005 гг. в связи с ростом цен на нефть и нестабильностью курса доллара основные экономические показатели этой страны оказались подвержены резким колебаниям: прирост ВВП сохранялся в пределах 0,8-4,2%, изменение объема промышленного производства - от -3,6 до + 4,3%, инвестиций в производство - от -9,2 до +9,4 %, инфляции - в пределах 1,6-3,4%, загрузка производственных мощностей оставалась на уровне не более 80 %, а официальный показатель безработицы - 4,6%. Хотя в целом денежно-кредитные показатели США не выходили за пределы допустимых для стабилизации внутренней конъюнктуры при монетаристской политике, макроэкономические индексы сильно лихорадило, что уже в середине 2000-х гг. должно было насторожить экономистов и политиков.

            Как уже отмечалось, при невысокой экспортной квоте США потребляют значительно больше, чем сами производят реальных товаров, поэтому за последние 8 лет американский внутренний долг увеличился на 6 трлн. долл. и каждый год возрастает на 750 млрд. долл. Баланс текущих платежей этой страны уже длительное время сводится с дефицитом (в 2005 г. - 5,7 % ВВП), который в абсолютном выражении составляет примерно 850 млрд. долл. Поэтому суверенный долг США увеличился до 13,77 трлн. долл., превысив ВВП страны, т.е. за последние 5 лет возрос почти вдвое (примерно половина обязательств приходится на корпоративный сектор). Кроме того, постоянной выплаты требуют американские казначейские обязательства на сумму около 2,7 трлн. долл. Таким образом, с учетом огромной внутренней и внешней задолженности этой страны в условиях деформации системы общественного воспроизводства следует уже говорить не об ипотечном финансовом кризисе (т.н. "плохих" кредитах), а о структурно-экономическом, или системном кризисе хозяйства США как оплота капитализма в мире.

            В зоне евро в 2000-2005 гг. уже наблюдались все признаки стагнации (прирост ВВП менее 2 %), что помимо роста цен на нефть было связано с завышенным по сравнению с долларом курсом евро (что негативно отражалось на экспорте указанных стран), недостаточным ростом внутреннего потребления и инвестиционной активности, обострением конкуренции на мировом рынке, снижением уровня государственного вмешательства в экономику этих стран в условиях проведения политики неолиберализма. Кроме того, общее финансовое положение стран ЕС ухудшилось после принятия в эту организацию 10 новых членов. Средневзвешенное отношение совокупного государственного долга стран ЕС к их совокупному ВВП стало расти быстрее, чем ожидалось, составив в 2004 г. 71 %, в 2005 г. - 72,1 %, что было связано, с одной стороны, со значительными затратами его совокупного бюджета на инвестиции в экономику вновь вступивших стран, а с другой - с сильной зависимостью от валютно-финансовых показателей США. Попытки вытеснить доллар из мировой торговли и финансовых операций, как уже отмечалось, для евро пока не увенчались успехом.

            В то же время за период 1994 - 2004 гг. особенно впечатляли высокие темпы роста ВВП ряда слаборазвитых стран: Экваториальной Гвинеи - 20,9 %, Боснии - 17,4 %, Либерии - 12,8 %, Руанды - 10,2 % и некоторых других, что в каждом случае имело свою конкретную причину. Так, в Экваториальной Гвинее довольно быстро развивается нефтедобывающая отрасль, разрабатываются запасы газа, золота, урана, железной руды, тантала. В Боснии восстановление экономики практически полностью осуществляется за счет международной помощи, Либерия имеет предприятия по добыче железной руды, алмазов, золота. Кроме того, она широко и на льготных условиях "торгует" своим флагом в международных перевозках, поэтому именно в этой стране зарегистрирован самый крупный в мире торговый флот, действуют 9 морских портов.

            Особо следует сказать об Ирландии. Это небольшое государство с населением 4 млн. человек в 1994-2004 гг. развивалось особенно динамично в группе стран Западной Европы (со средневзвешенным приростом ВВП 7,9 % и среднегодовой инфляцией 3,5 %). Резкое улучшение макроэкономических показателей этой страны, однако, связано с быстрым притоком иностранного капитала при его практически нулевом обложении, что позволило ей значительно увеличить объем промышленного производства - прежде всего в отраслях, находящихся под контролем иностранного капитала (электроника, химия, автомобилестроение, металлообработка, добыча цветных металлов), которые дают до 80 % экспорта обрабатывающей промышленности. При этом более половины прибыли, создаваемой в Ирландии, иностранные компании вывозят за рубеж. Важно отметить, что в Ирландии ТНК в области налогообложения используют модель юридического адреса, в соответствии с которой часть бизнеса той или иной компании управляется из офисов Дублина, которые представляют собой крошечные отделения крупнейших международных компаний, поэтому из каждого фунта, официально заработанного ирландским отделением той или иной компании, в государственную казну Ирландии поступает лишь 10 пенсов. Однако, правительство страны продолжает поощрять приток иностранных инвестиций. В то же время национальный ирландский капитал охватывает лишь традиционные производства пищевой, лесной и легкой промышленности, не играя ведущей роли в экономике страны. Таким образом, вся Ирландия фактически представляет собой офшорную зону, или "налоговую гавань", а ее экономическое благополучие всецело зависит от иностранного капитала и налоговой политики, проводимой правительством этой страны. Видимо, мечтой ТНК является превращение всей планеты в единую офшорную зону, управляемую не национальными правительствами, а международным капиталом с зональным разделением территорий по их специализации в МРТ (о чем речь шла выше) при наличии собственных военных частей (которые имела английская Ост-Индская компания еще до официального оформления Великобританией своего статуса колониальной державы).

            Практика показывает, что ускоренные темпы экономического роста из-за действия чисто внешних факторов никоим образом не отражают процесс укрепления национальной безопасности и повышения благосостояния населения той или иной страны, а лишь позволяют в кратчайшие сроки подтягивать ее до уровня, определенного для этой территории в рамках МРТ.

            В связи с разрастанием финансового кризиса и угрозой экономической стагнации со всеми вытекающими социальными последствиями западные страны пытаются максимально запитать мировую финансовую систему денежными ресурсами помимо суверенных фондов, которыми они и так широко пользуются. Поэтому для наполнения своей казны они стараются всеми способами вытащить деньги ТНК из офшорных зон. По оценкам экспертов, страны ЕС ежегодно теряют до 250 млрд. евро налоговых поступлений в офшорных "черных дырах". Только в "налоговых гаванях" Европы (в ряде кантонов Швейцарии, на Мальте и Кипре, в Лихтенштейне и Андорре) укрывается более 12 трлн. евро. В США такой офшор, как Каймановы острова, позволяет компаниям ежегодно экономить до 100 млрд. долл. на выплате налогов. Поэтому Европарламент, в частности, уже настаивает на немедленной активизации борьбы с уходом от налогов как среди частных лиц, так и среди компаний. В США в июле с.г. в Комитет по финансам Сената США Контрольно-счетной палатой США был представлен очередной доклад, посвященный Каймановым островам (в последний раз тема офшоров рассматривалась в Сенате США в марте 2004 г.). По имеющимся сведениям, в настоящее время в офисном центре Джорджтауна Углэнд Хаусе уже зарегистрировано 18857 компаний, из которых 9 тыс. принадлежат гражданам США. Таким образом, активы компаний и физлиц США на Кайманах оцениваются в сумму 373 млрд. долл. Аналогичная ситуация наблюдается на Британских Виргинских о-вах и на Невисе. Кроме того, в результате судебных разбирательств в США по поводу роли швейцарских финансово-кредитных институтов в уклонении их клиентов от уплаты налогов уже ставится вопрос об отмене т.н. банковской тайны, которая на протяжении длительного периода времени привлекала вкладчиков в эту страну.

            В то время как огромные финансовые средства продолжают крутиться в офшорах, финансово-экономический кризис постепенно набирает силу, одним из предвестников чего стала высокая волатильность фондовых рынков, о которой уже давно говорили эксперты. Так, в октябре 2007 г. индекс S & P 500 на Нью-Йоркской бирже достиг абсолютного исторического максимума в 1565 пунктов, однако, к 10 марта 2008 г. уже опустился почти на 20% - до 1270 пунктов, к 19 мая он снова взлетел до 1426 пунктов, а к 15 июля рухнул до 1214 пунктов. Вслед за этим произошел ряд новых обвалов фондовых индексов, усилилась инфляция, начали расти цены на продовольственные товары, ряд американских банков заявили о больших убытках, понесенных за 2007 г. В целом за время ипотечного кризиса мировые финансовые компании уже списали примерно 500 млрд. долл. (!).

            Важно также отметить, что из-за крайней неустойчивости фондовых рынков во II квартале 2008 г. точность предсказаний аналитиков по результатам деятельности американских компаний снизилась до рекордно низкого уровня. И дело здесь не в том, что компании избирательно и не полностью предоставляют информацию о своей деятельности (как считают некоторые эксперты), а в том, что вообще отсутствуют какие-либо реальные показатели в современном финансовом капиталистическом мире, которые могут заранее просигнализировать о грядущем кризисе. Поэтому лишь 17 % компаний в мире в настоящее время пытаются хоть как-то проанализировать риски, с которыми могут столкнуться через 5 лет, а более 2/3 из них не заглядывают дальше 2-3 лет.

            В связи с этим необходимо напомнить, что мировой экономический кризис 1929-33 гг. также не прогнозировался аналитиками гарвардской школы. Как известно, ее глава У.Митчелл основной причиной циклических колебаний экономики считал изменения в денежно-кредитной сфере, поэтому был способен выявить лишь внешние корреляционные связи между отдельными показателями на базе составленных им же статистических рядов, состоящих из данных динамики средних индексов ("индекс спекуляций", "индекс бизнеса", "индекс денежного рынка"). При опоре на неосновные финансовые показатели накануне мощнейшего промышленного кризиса "экономический барометр" Гарвардского университета показывал "ясно". При этом гарвардцы совершенно не учитывали такие показатели общеэкономической конъюнктуры, как общий индекс промышленного производства (почему-то бралось лишь производство чугуна), данные внутреннего товарооборота, динамика вложений в основной капитал, портфель невыполненных заказов, показатели внешней торговли, уровень загрузки предприятий, размер безработицы и некоторые другие.

            В настоящее время, для того чтобы в какой-то степени оправдать периодически возникающие скачки в котировках компаний на фондовых биржах, ученые-экономисты уже объясняют кризисы не экономическими или политическими причинами, а психологическими и биохимическими процессами - от маниакально-депрессивного психоза, появления различных фобий до резкого возрастания уровня тестостерона (чисто мужского гормона) в крови у игроков. Таким образом, подъемы и спады на бирже профессор психоанализа Д. Такетт из Института психоанализа в Лондоне объясняет "гормональной зависимостью рынка" (!). Такой подход к оценке рыночных явлений, однако, не нов, поскольку построен на субъективном идеалистическом философском анализе, который свойственен всему неоклассическому направлению и институционализму. Как известно, его основатель Т.Веблен как представитель психобиологического течения опирался на позитивизм Г.Спенсера. На таком же субъективном подходе основана теория "стадного поведения", которое финансист Дж. Сорос считает главной чертой современных финансовых рынков, поэтому, по его мнению, правительство должно лишь стабилизировать ожидания игроков, переводя их в нужное (для инвестиционных компаний) русло.

            В то же время практика показывает, что невозможно оценивать рыночные тренды, не учитывая объективных изменений, которые происходят в промышленном цикле и воспроизводственном процессе и которые рано или поздно подводят к экономической рецессии. Так, в США в автомобильной промышленности уже давно наблюдается ухудшение микроэкономических показателей. Автомобильные концерны "Дженерал Моторс", "Крайслер" и "Форд" находятся на государственной дотации (убытки этих компаний в 2008 г. оценивались в 50 млрд. долл.), поскольку в противном случае могут серьезно пострадать черная металлургия, горнодобывающая промышленность, энергетика, тяжелое машиностроение, химия, нефтехимия и другие смежные отрасли. В то же время, несмотря на государственную поддержку, из-за обострения конкуренции на мировом рынке с начала 2008 г. продажи компании "Дженерал Моторс" сократились на 20 %, а стоимость акций упала на 60 %, т.е. до минимального с 1954 г. уровня. Снизился прогноз прибыли по итогам 2008 г. и у другой крупнейшей американской компании "Дженерал электрик" (на 12 %). В связи с этим до конца 2009 г. этот концерн планирует существенно уменьшить свою зависимость от финансового направления.

            Как известно, в настоящее время мировое автомобилестроение является областью, где особенно велика конкуренция, что в кризисный момент негативно отражается на оборотах компаний. Так, за летние месяцы 2008 г. упали продажи автомобилей в странах Западной Европы (за август - на 15,6 %), особенно в Испании ( на 41%), Италии (на 26%) и Великобритании (на 19%). За этот же период японский автомобильный концерн "Тойота" сократил продажи на 23,2 %, в связи с чем снизил прогноз продаж автомобилей и на 2009 г. - почти на 7 %. Уже несколько лет находятся в глубоком кризисе компании "Ниссан" и "БМВ". В октябре 2008 г. начали снижаться оценки продаж концернов "Даймлер", "Рено" и "ПСА Пежо-Ситроен". В связи с ростом конкуренции аналогичные процессы наблюдаются и в других отраслях, связанных с потребительским рынком. Так, в тяжелом экономическом положении оказались компании "Самсунг" и "Сони". С острыми проблемами уже давно сталкиваются мировые авиаперевозчики. Так, итальянская национальная компания "Алиталия" находится на грани банкротства. В связи с кризисом немецкая авиакомпания "Люфтганза" рассматривает возможность поглощения скандинавской авиакомпании "САС", ведутся переговоры по слиянию британской авиакомпании "Бритиш Эйруэйз" и испанской "Иберия" из-за роста расходов, в т.ч. цен на топливо. Как известно процесс слияний и поглощений происходит и в межкризисный период, однако, особенно усиливается в момент кризисов. Не отстают от реального сектора и компании в страховой и финансовой областях, которые сливаются и поглощаются для того, чтобы стать более конкурентоспособными на мировом глобализированном рынке.

            Развитие промышленной рецессии в США, которую уже не в силах преодолеть ни политика дефицитного финансирования, ни манипуляции с курсом доллара и процентными ставками, привело к тому, что правительство этой страны, видимо, решило на определенном этапе временно прекратить дальнейший рост потребительского кредитования, особенно ипотечного, таким образом "встряхнув" американский финансовый рынок (а заодно и рынки других стран) и одновременно укрепив в национальной экономике позиции государства как главного гаранта американского "просперити", основанного на развитии безудержного потребительского инстинкта. При этом в финансово-экономических кругах было принято решение спасти лишь часть финансовых компаний, в то время как остальные из них принести в жертву (с хорошими отступными в виде бонусов). Так, стала банкротом старейшая американская компания "Леман Бразерс", четвертый по величине инвестиционный банк, продолжив серию банкротств американских компаний в 2000-е гг. - "Пэсифик Гэз", "Энрон", "Консеко", "УорлдКом" и другие. В то же время крупнейшая в мире страховая компания "АИГ" добровольно перешла под контроль государства, ипотечные брокеры "Фредди Мак" и "Фанни Мэй" (где находятся российские резервы) также фактически уже принадлежат властям (поскольку их долги превышают активы). "Бэнк оф Америка" купил "Мерилл Линч", под контроль ФЕДа перешли "Голдман Сакс" и "Морган Стэнли", слились "Ваховия Корп." и "Ситигруп Инк.". Таким образом американский финансовый сектор подвергся масштабной перегруппировке, в связи с чем "Бэнк оф Америка" и "Джи Пи Морган Чэйз" успешно укрепили свои позиции на рынке. В настоящее время другой столп американских финансов "Америкэн Експресс" уже просит у правительства США 3,5 млрд. долл., получив новый статус коммерческого банка. Как известно, американское правительство выделило 700 млрд. долл. на выкуп проблемных активов у американских финансовых компаний. Однако, по последним данным, лишь часть этих средств будет использована на указанные цели, остальная сумма снова начнет подпитывать потребительский спрос, потому что иначе американская экономика уже развиваться не может. В то же время в самое ближайшее время США может столкнуться с социальными проблемами. Поскольку пенсионные и страховые средства граждан уже давно используются инвесторами, активы крупнейшего в стране пенсионного фонда "Кальперс" с июля 2008 г. из-за кризиса обесценились на 42 млрд. долл. Миллиардные потери несут и государственные организации, занимающиеся страхованием частных пенсионных фондов. Таким образом, даже масштабная национализация государством частных компаний не решит социально-экономических проблем США, поскольку болезнь зашла уже слишком далеко.

            В других экономически развитых странах в финансовой области также наблюдается кризис. Так, голландская финансовая компания "ИНГ" впервые в своей истории понесла убыток, который в III кв. 2008 г. составил 478 млн. евро, в октябре с.г. получив от голландских властей помощь в размере 10 млрд. евро. Крупнейший мюнхенский ипотечный банк "Хипо Риэл Истейт" в III квартале с.г. также имел убытки в размере 3,1 млрд. евро, в связи с чем обратился к немецкому правительству за помощью. В банковско-финансовом секторе Германии происходит консолидация. Так, осенью 2008 г. лидер немецкого банковского сектора "Дойче банк" приобрел 29,75% акций "Пост-банка", самого крупного банка Германии по числу розничных клиентов, что позволило "Дойче банку" существенно укрепить свои позиции на рынке, нивелировав риски убыточного инвестиционно-банковского бизнеса. Ранее второй по величине немецкий "Коммерцбанк" купил у страховой группы "Аллианц" контрольный пакет "Дрезднер банка", стремясь догнать "Дойче банк" по количеству клиентов. Перед этим американская "Ситигрупп" объявила о продаже своего немецкого потребительского подразделения французской кредитной компании "Креди Мютюэль Груп", а американский инвестфонд "Лоун Стар" купил немецкий "ИКБ Банк", сильно пострадавший от финансового кризиса. В целом, в Германии объем госгарантий по долгам финансовых институтов определен в размере 400 млрд. евро. Таким образом, в реальном и финансовом секторах западных стран грядет резкое усиление концентрации и централизации капитала, в результате на рынке останется лишь несколько "монстров", которые будут регулировать финансовые потоки и движение различных ресурсов, нимало не заботясь о социальной составляющей мировой экономики.

            Экономический кризис свирепствует и в другой стране Великобритании, которая вслед за США перешла к политике неолиберализма. В результате снижения деловой активности, банкротств и укрупнений компаний в мае-июле 2008 г. безработица в этой стране составила 5,5 % экономически активного населения. Особый вклад в развитие этих тенденций вносит финансовый сектор, который в настоящее время является движущей силой английской экономики. По оценке экспертов, число безработных в этой стране будет расти и в 2009 г. достигнет 2 млн. человек. В связи с ростом цен на электричество, воду и отопление, потребительские товары и услуги в Великобритании резко увеличилась инфляция. Из-за рецессии в промышленности ВВП страны в III кв. 2008 г. впервые за последние 16 лет снизился на 0,5 %. Поэтому премьер-министр Г.Браун всеми силами пытается спасти страну от паралича финансовой системы, в связи с чем английское правительство приняло решение о вливании бюджетных средств в три ведущих банка страны. При этом Великобритания является лидером по расходам на антикризисные меры, уже потратив 37 % своего ВВП.

            Важно отметить, что, если крупные европейские страны расплачиваются за неолиберализм рецессией и финансовыми проблемами, то малые страны, например Исландия, вообще находятся на грани банкротства. В то же время в условиях замедления темпов экономического роста в Европе и США западные компании стремятся укрепиться на развивающихся рынках, прежде всего в Китае, поэтому в 2008 г. в эту страну наблюдается существенный приток иностранного капитала (в отличие от других стран БРИК).

            В настоящее время экономисты и политики все больше склоняются к мысли, что США могут объявить суверенный дефолт, предварительно национализировав всю экономику, пугая неискушенного обывателя призраком американского коммунизма. С учетом огромного суверенного долга США, превышающего ВВП страны, рефинансировать его действительно трудно, однако, списать можно, как списывали свои долги американские компании. Вот только, кто за это будет платить? В настоящее время на антикризисные меры ведущие страны мира уже израсходовали (или собираются израсходовать) 9,2 трлн. долл. , которые будут компенсироваться за счет усиления налогового пресса. Беспрецедентные списания долгов западных компаний тяжким бременем ложатся на реальную экономику, особенно ее перегретые сектора. Поэтому стартом для предстоящей реструктуризации мировой финансовой системы стало резкое снижение цен на нефть (и другие сырьевые товары), что, с одной стороны, может подавить стагнацию в промышленности, а с другой - перенаправить финансовые потоки на другие рынки, например, продовольственных товаров, цены на которые в последние годы постоянно растут.

            Как известно, основными потребителями сырой нефти являются США и страны Западной Европы. За длительный период с 1998 до июля 2008 гг. (т.е. практически за 10 лет) цены на этот товар выросли в 13 с лишним раз - с 11 до 147 долларов за баррель, при этом особенно быстрый рост цен наблюдался с 2003 г. В то же время за несколько месяцев с июля 2008 г. цена сырой нефти на мировом рынке упала более чем в 2 раза. По прогнозам, к началу 2009 г. баррель нефти будет стоить 40-50 долл., т.е. вроде бы достигнет уровня, приемлемого для продавцов и покупателей (равновесная цена?). Проводя аналогию с быстрым ростом цен на нефть во время энергетического кризиса 1971 -74 гг., когда цены на жидкое топливо выросли почти в 5 раз, важно отметить, что не последнюю роль в этом процессе сыграл Международный нефтяной картель, который начал искусственно сдерживать поставки нефти импортерам, чтобы заставить правительства западных стран повысить закупочные цены на жидкое топливо. Такая политика вызвала перебои в снабжении нефтью и ее острую нехватку. Далее, картель предложил переложить рост цен (вызванный согласованными действиями стран ОПЕК) на потребителей и неплохо на этом заработал. Важно также отметить, что в период энергетического кризиса в связи с накоплением у стран-экспортеров нефтедолларов последние стали передавать их в ссуду западным странам. В то время крупные валютные средства были получены и СССР, который также их расходовал крайне неэффективно, дальнейшая судьба советских нефтедолларов неизвестна.

            Взлет нефтяных цен оказался недолгим, поскольку с 1975 г. из-за высокой конъюнктуры на данном рынке нефть в Северном море стали добывать Великобритания, Норвегия и другие страны. Одновременно западные страны сумели снизить потребление топлива на единицу продукции примерно на 22%, а нефти - на 36 %. После второго взлета цен на нефть (с 1979 по 1983 гг.) в 2,6 раза капиталистические нефтедобывающие страны уже начали размещать нефтедоллары в банках западных стран, прежде всего США (которые в тот период проводили политику повышения учетных ставок) в качестве краткосрочных вкладов. Важно, однако, отметить, что за длительный период с 1975 по 1982 гг. цены на сырую нефть уже увеличились в меньшей степени, чем в годы энергетического кризиса, - в 3 с лишним раза.

            В дальнейшем после циклического кризиса 1980-82 гг. цены на нефть в 1986 г. по сравнению с 1985 г. сразу упали в 1,7 раза, что привело к резкому ухудшению финансово-экономических показателей, прежде всего СССР, со всеми вытекающими для страны последствиями. Таким образом, поскольку цены на энергоносители и сырье в отличие от цен на машины и оборудование в наибольшей степени подвержены взлетам и падениям в зависимости от изменения общехозяйственной конъюнктуры, их уровень часто используется и в политических целях. В то же время быстрый рост цен на нефть за последние 5 лет в эпоху финансового капитализма во многом стал результатом спекуляции игроков, которые получили таким образом возможность хорошо на этом заработать (как в свое время Международный нефтяной картель).

            В целом же, если проследить этапы развития мирового финансового кризиса при отсутствии фазы подъема за последние годы, то возникает много вопросов относительно того, кто является его автором, а кто жертвой. По мнению аналитиков, ипотека оказалась лишь слабым звеном на мировом финансовом рынке, которое необходимо было разорвать в связи с грядущими организационными изменениями, когда будет опробована новая модель взаимодействия игроков отдельных отраслей с коммерческими банками, имеющими депозиты. Кроме того, финансовые проблемы почти не отразились на оборотах теневой экономики. Так, по оценочным данным, совокупный доход четырех мафиозных кланов Италии в 2008 г. составит 70 млрд. долл. Об усилении влияния "якудза" на экономику Японии уже говорилось выше. Так что игра в казино-капитализме будет продолжаться, только уже в новом формате.

            С учетом обозначенной выше природы экономического кризиса, который обычно лишь предваряется и сопровождается финансовыми потрясениями, для России ухудшение ее денежно- кредитных показателей связано не с циклическим, а с продолжающимся структурным кризисом в ее экономике и неадекватной экономической политикой правительства, т.е. фактически имеет субъективные причины. Структура реальной российской экономики (ВВП), как и в 1990-е гг., продолжает сохранять топливно-энергетическую ориентацию: на нефть и газ приходится 60-70% экспортной выручки и 50 % бюджетных доходов, что вызывает большое удивление, поскольку в связи с быстрым ростом цен на жидкое топливо (особенно с 2003 г.) уже к концу 2006 г. в России возник избыток денежно-кредитных ресурсов, ждущих своего производительного применения. Государственный бюджет сверстывался с устойчивым профицитом, росли стабилизационный и инвестиционный фонды, а также золотовалютные резервы страны. Однако, с притоком денежных средств в казну Минфин РФ стал активно выплачивать внешние долги (иногда с опережением). При этом важно принять во внимание тот факт, что в ходе финансового кризиса 1998 г. государственный долг увеличился с 125,6 до 142,1 млрд. долл., поскольку уже с 1996 г. российское правительство проводило политику замещения долговых инструментов, номинированных в рублях, внешними заимствованиями как более дешевыми по сравнению с внутренними, что, к сожалению, продолжилось и в 2000-е гг.

            На волне некоторого роста зарубежных инвестиций в 2005-06 гг. (на прямые инвестиции приходилось не более 25 %) в России усилилось проникновение иностранного капитала в банковскую и страховую области страны (Райффайзен Инт.Банк-Холдинг, Ситигрупп, БСГВ и другие). В этот период иностранные банки, как и российские, активно занялись кредитованием населения страны (розница) под грабительские проценты, при этом пользуясь дешевыми западными кредитами. Таким образом при низких зарплатах населения страны, с одной стороны, искусственно увеличивался потребительский спрос, а с другой - население все больше опутывалось ростовщическими цепями. Одновременно в стране стала создаваться масштабная пирамида из кредитов, которые уже начали обращаться на финансовом рынке в виде различных деривативов, втягивая в себя и иностранных вкладчиков. В указанный период ( как в 1990-е гг. ЧИФы) в России стали возникать ПИФы, ОФБУ и другие финансово-кредитные компании, что исподволь подводило Россию к очередному дефолту (такая возможность уже рассматривалась правительством страны четыре годы назад!).

            Отмена в 2006 г. ограничений на движение капитала и введение полной конвертации рубля максимально облегчили проведение спекулятивных операций на фондовом рынке России. В стране возник избыточный относительно возможностей его производительного применения приток капитала. По величине разрыва между валовыми сбережениями и инвестициями (более 12 %) в 2005 г. Россия вышла на одно из первых мест в мире. Приток капитала в указанный период стимулировался укреплением рубля (по отношению к доллару), повышением кредитных ставок в стране и ростом стоимости активов крупнейших российских компаний, в связи с чем капитализация российского фондового рынка увеличилась с 20,6 млрд. долл. в 1999 г. до 1 трлн. долл. в 2006 г., т.е. почти в 50 раз (!), в основном за счет российских топливно-энергетических компаний. С учетом того что у ряда российских компаний ТЭКа уже в середине 2000-х гг. возникли проблемы с наращиванием производства, такой быстрый рост активов носил явно искусственный характер и был необходим для получения дешевых западных кредитов. Так, если по капитализации в 2007 г. Газпром занимал 4-е место в мире, то по уровню производства лишь 52-е.

            Приток в Россию нефтедолларов из-за такого же искусственного роста цен на нефть, резкое увеличение биржевых индексов в России, кредитная экспансия, полная победа финансового капитализма над индустриально-техническим привели к тому, что механизм перелива капитала из финансового сектора в реальный оказался полностью деформированным, способствуя все большему вовлечению накоплений граждан и корпоративных вкладчиков в различные финансовые операции, или игры.

            За счет высоких цен на жидкое топливо Минфин не только почти полностью погасил государственные долги, но и досрочно сформировал копилку из нефтерублей - 2135 млрд. руб. (6,1 % ВВП). Заполнив Резервный фонд, сверхдоходы устремились в Фонд национального благосостояния (ФНБ), созданный для решения финансовых проблем Пенсионного фонда. Предполагалось, что до конца года все нефтяные налоги уже будут наполнять исключительно ФНБ, который на 1 сентября 2008 г. составлял 784,5 млрд. руб. Согласно проекту трехлетнего федерального бюджета, его размер должен был продолжать свой стремительный рост, на конец 2009 г. составив 3,33 трлн. руб., на конец 2010 г - 4,59 трлн. руб., на конец 2011 гг. - 6,1 трлн. руб. и т.д. Однако, в связи с неожиданно разразившимся финансовым кризисом макроэкономические показатели России необходимо было пересматривать не только по бюджету, но и по ВВП, прирост которого в 2009 г. уже прогнозируется в размере 5,5 % и более низких значений. С учетом золотовалютных резервов почти в 600 млрд. долл. (на начало сентября 2008 г.) в стране вроде бы сформировалась устойчивая "подушка безопасности", которая могла поддерживать бескризисное развитие России по меньшей мере в течение нескольких лет. Так, во всяком случае, казалось населению страны. Однако, в данном случае необходимо учитывать нюансы развития мировой финансовой системы, основанной на долларе ( о которой речь шла выше).

            Общеизвестно, что и национальные фонды России и золотовалютный резерв представляют собой значительную часть национального дохода общества (вновь созданную стоимость). Однако, если фонды могут реально использоваться в экономической деятельности государства, то золотовалютные резервы фактически находятся на забалансовом счете (хотя и дублируются рублевой наличностью, эмитируемой по эффективному курсу рубля по отношению к доллару), поскольку, по выражению нью-йоркского экономиста А.Байера, "вместо нефти США экспортируют триллионы долларов". О существующих способах "связывания" мировой долларовой массы говорилось выше. Поэтому указанный "товар" в реальной экономике государства использоваться не может, а должен лишь регулировать курс доллара к рублю, чем ЦБ активно и занимается, в связи с чем к началу ноября 2008 г. золотовалютные резервы России сократились до уровня менее 500 млрд. долл. Именно такими обязательствами перед Вашингтонским консенсусом и объясняется политика "стерилизации" "лишних" денег и именно поэтому МВФ и ВБ озабочены тем, чтобы ни резервы, ни даже фонды России не использовались на внутренние инвестиции. Таким образом, в связи с существующими международными договоренностями абсолютно не важно, где хранятся золотовалютные резервы - в России на "электронных" счетах или за границей (в виде авуаров), поскольку в ХХI веке (в отличие от 1960-х гг.) никто деньги пароходами уже не возит.

            Как уже отмечалось выше, преимущественно в долларах сформированы суверенные фонды наиболее развитых стран мира. Китай, в частности, накопил таким образом почти 2 трлн. долл. (3 % ВВП), которые были получены в обмен на реальные товары, созданные китайцами и обладающие стоимостью. Однако, с учетом народонаселения этой большой страны китайская рабочая сила - возобновляемый ресурс. Значительно хуже обстоят дела с нефтедолларами в России, поскольку они были получены за невозобновляемые ресурсы. Поэтому, чтобы накопить такое долларовое "богатство", России за последнее десятилетие пришлось увеличить добычу нефти на 4 млн. баррелей в сутки, в связи с чем по экспорту жидких углеводородов наша страна уже соперничает с крупнейшим мировым продуцентом этого товара - Саудовской Аравией. В то же время США потребляют нефти больше, чем Россия и Саудовская Аравия ее вместе добывают.

            В данной ситуации уже не кажется странным, что, по информации ЦБ, 50 млрд. долл. золотовалютных резервов размещены в облигации ныне уже государственных компаний "Фанни Мэй" и "Фредди Мак", в то время как прямые зарубежные инвестиции в российскую экономику в 2007 г. составили все те же 50 млрд. долл., поступив прежде всего в добычу полезных ископаемых и металлургическое производство, значительно меньше - в строительство и еще меньше в обработку древесины, т.е. в отрасли, которые в настоящее время и являются движущей силой российской экономики.

            Принимая во внимание, что, несмотря на однобокую структуру российской экономики, ее основой все-таки является производство, по итогам первой половины 2008 г., положительный сальдированный финансовый результат деятельности предприятий и организаций страны оказался на 40,7 % больше, чем за аналогичный период прошлого года. При этом произошло значительное улучшение финансовых результатов российских голубых фишек "ЛУКОЙЛа", "Роснефти", "Северстали", "Уралкалия" и других, т.е. рост российской экономики был очевиден. Поэтому на указанной основе на западных фондовых рынках искусственно надувался рынок российских депозитарных расписок (деривативов), объем торгов которыми рос как на дрожжах. Как известно, депозитарные расписки представляют собой свидетельства о владении акциями той или иной компании, которые по каким-либо причинам не могут пересекать государственную границу. Основным мировым депозитарием таких расписок является Бэнк оф Нью-Йорк /Меллон (BoNY/Mellon), который таким образом контролирует активы во многих странах мира. По данным BоNY/Mellon, в число десяти наиболее торгуемых расписок в Европе вошли девять российских компаний, в т.ч. Газпром, ЛУКОЙЛ и ГМК "Норильский никель", которые заняли три верхних позиции (!).

            Вольным или невольным сигналом к обвалу российских акций послужила жесткая критика премьер-министром В.Путиным ценовой политики компании "Мечел" в конце июля 2008 г. Однако, г-н Путин, видимо, забыл, что в нашей стране давно уже отсутствует плановая экономика и "построить" олигархов так же, как в свое время "вызывали на ковер" директоров крупных советских предприятий, невозможно. Поэтому за несколько дней капитализация "Мечела" снизилась почти на 6 млрд. долл., одновременно на биржевых торгах сильно потеряли и другие крупные компании - почти 60 млрд. долл. С началом падения котировок акций российских компаний, как по сигналу, крупнейший американский инвестиционный банк "Джи Пи Морган Чейз энд Ко" сразу же понизил рейтинг российского рынка акций с уровня "нейтрально" до "ниже рынка". Военные действия в Южной Осетии уже стали для западных инвесторов хорошим поводом к открытой игре на понижение ставок, чем не преминул воспользоваться финансист Сорос, который вывел с российского рынка почти все свои активы, что послужило руководством к действию для других иностранных инвесторов. Одновременно, как уже отмечалось, стали снижаться цены на нефть, сырье, золото и другие драгметаллы.

            Вывод иностранных капиталов с российского фондового рынка, изъятие средств из ПИФов, снижение цен на нефть и другое сырье, падение курса рубля по отношению к доллару закономерно привели к дальнейшему снижению российских фондовых индексов. Так, на середину сентября с начала 2008 г. "Сургутнефтегаз" потерял 54% стоимости обыкновенных акций, "Газпром" - 41,2 %, ГМК "Норильский никель" - 51,9 %, Роснефть - 23 %, Лукойл - 22,8 %, ТНК- BP - 31 %, НЛМК - 30,9 %, Северсталь - 37,7 %, Уралкалий - 10,4 % и т.д. Падение российских акций не прекращалось, поэтому с мая по октябрь 2008 г. биржевой индекс ММВБ (номинированный в рублях) упал более чем на 70 %. Для сравнения скажем, что объем операций на российском фондовом рынке с ценными бумагами (в долларовом исчислении) в 1998 г. обрушился на 95 %, т.е. фондовый рынок практически прекратил свое существование.

            В целом с мая по октябрь 2008 г. 25 самых богатых людей России за счет снижения фондовых котировок потеряли 230 млрд. долл., или 62 % своего состояния (правда, в основном виртуального). Интересно то, что сказал по этому поводу М.Мобиус, исполнительный директор компании "Тэмплтон Эссет Мэнэджмент": "В 1998 г. происходил массированный перевод активов в руки олигархов. Теперь они уходят в другое место". Какое? На этот вопрос мы очень скоро получим ответ. С начала августа 2008 г. отток иностранных инвестиций из страны составил более 70 млрд. долл. В то же время, по данным на конец октября 2008 г., из-за финансового кризиса российские граждане вывели из банков сбережений на сотни миллиардов рублей, которые быстро конвертировались в доллары и вывозились за рубеж. Именно по этой причине резко активизировались покупки российскими гражданами зарубежной недвижимости и других ценностей.

            Вызывают вопросы и другие тенденции. Так, при внешне благополучной ситуации в реальной российской экономике банки страны стали резко терять в своей доходности. Так, в июле 2008 г. их прибыль оказалась самой низкой с начала года, а на 1 августа 2008 г. основные показатели банковского сектора оказались примерно в 1,5 раза ниже прошлогодних. При этом за январь-июль 2008 г. активы банков выросли на 15,7 %, а кредиты физлицам - на 25,8 %, нефинансовому сектору на 22,7 %. Кроме того, за сентябрь 2007 г. - август 2008 г. прирост корпоративного кредитования впервые опустился ниже 50 %. Причин такого негативного тренда в основном две: рост т.н. "плохих" долгов, которые перепродавались коллекторам, и неконтролируемый выпуск долговых ценных бумаг, которые уже грозят обвалить финансовый рынок. На середину сентября с.г. более 30 % бумаг, обращающихся на рынке рублевого долга, представляли собой "мусорные облигации", т.е. неликвидные бумаги, выпущенные компаниями с нестабильным финансовым положением. Аналитики полагают, что с 2006 г. российские банки построили новую финансовую пирамиду (как в 1997-98 гг.), которая в декабре 2008 г. может рухнуть, когда будет наблюдаться второй (после июня 2008 г.) пик выплат по погашениям и офертам для эмитентов третьего эшелона. В указанный период могут возникнуть массовые дефолты у производственных компаний, что спровоцирует системный кризис, когда у предприятий и компаний вообще не останется ликвидных средств.

            Финансовая ситуация в России осложняется тем, что за последние несколько лет заимствования отечественных компаний на внешнем рынке росли темпами, значительно опережающими рост ВВП страны: в 2005 г. - на 21%, в 2006 г. - на 29 %, в 2007 г. - на 41 % (!). В данном случае имеются в виду как прямые заимствования у консорциумов иностранных банков, так и выпуск облигаций, которые обращаются на фондовом рынке, обрастая деривативами. Поэтому в настоящее время российские корпорации, большинство из которых прямо или косвенно контролируется государством, должны иностранным кредиторам примерно 450 млрд. долл. (35,5 % российского ВВП). С 2002 по 2004 гг. корпоративный долг рос в основном из-за дефицита средств на внутреннем рынке, поэтому деньги заимствовались под низкие проценты и на долгие сроки. С 2006 г. крупные кредиты у консорциумов иностранных банков уже начали брать российские голубые фишки "Газпром", "Роснефть" и другие, поэтому объем иностранных заимствований рос особенно быстро. При этом ни Центробанк, ни Минфин, ни правительство РФ в целом не обращали на это никого внимания. В результате такой финансовой политики в критической ситуации невыплата долгов и процентов может легко поставить российские стратегические активы под контроль иностранных банков с учетом активной торговли российскими депозитарными расписками за рубежом.

            В связи с возникшей финансовой ситуацией важно также отметить, что продолжающееся в России проведение либеральной валютно-финансовой и денежно-кредитной политики в отношениях с западными странами привело к внешне парадоксальной ситуации. В условиях укрепления национальной валюты с 2005 г. российские вкладчики стремились выходить на зарубежные рынки, поскольку реальные ставки по еврооблигациям, выпускаемым международными банками по просьбе российских компаний, были практически равны нулю. Поэтому, если за первое полугодие 2005 г. суммарный объем еврозаймов отечественных корпораций равнялся примерно 8 млрд. долл., то аналогичный показатель для внутреннего рынка не достигал и 3,5 млрд. долл., что постепенно создавало предпосылки для переноса доходности российского фондового рынка за рубеж.

            Необходимо также принять во внимание, что полученные за рубежом кредиты крупные российские компании использовали в основном для приобретения активов - как в России, так и за рубежом. Таким образом западные банки и финансовые компании кредитовали свои собственные предприятия, находившиеся в тяжелом финансовом положении, вовлекая в долговую кабалу уже российские стратегические компании. Так, в 2006-07 гг. российские компании "РУСАЛ", "Норильский никель", "Евраз груп", "Ренова Груп", "Базовый элемент", "Люксадвор", "НЛМК" приобрели за рубежом активов на сумму 46,32 млрд. долл., из которых самой крупной сделкой стала покупка "РУСАЛом" алюминиевых активов "Гленкор" (и российской компании "СУАЛ") за 30 млрд. долл (!). В преддверии финансового кризиса в 2008 г. указанная тенденция, однако, продолжилась: за январь-май российские компании приобрели за рубежом активы на общую сумму в 11,4 млрд. долл. В результате общая сумма зарубежных активов российских компаний на конец мая 2008 г. оценивалась в более 70 млрд. долл., несмотря на то что в нефтяной отрасли, в частности, после 2,3 %-ного роста в 2007 г. уже наметился явный спад добычи, существенно сокращающий возможности поступления нефтедолларов в страну. Кроме того, практически не вкладываясь в российскую экономику, отечественные олигархи приобретали зарубежные активы с наценкой к рыночной цене. Так, "Северсталь" в 2008 г. купила американскую "ВСИ Стил" за 140 млн. долл. с принятием на себя долгов предприятия в размере 187 млн. долл., что стало четвертым приобретением этой компании за рубежом. В то же время великим благом для России является то, что многие сделки по тем или иным причинам не состоялись. В связи с указанной тенденцией в настоящее время наиболее продвинутые экономисты уже приглашают российское правительство к скупке подешевевших американских активов.

            Важно отметить, что в то время как российские олигархи усиленно инвестировали в западную экономику, прямые зарубежные вложения в российскую экономику снижались. Так, если в 2007 г. в Россию в виде прямых иностранных инвестиций поступило 48,9 млрд. долл. то, по оценочным данным, за весь 2008 г. поступит не более 20-30 млрд. долл. в т.ч. в стратегические области, чего западный капитал уже давно добивается от российского правительства. Бесперспективность политики скупки иностранных активов для российских компаний также усугубляется тем, что в настоящее время они уже пытаются избавляться от некоторых из них в поисках денежной ликвидности. При этом, получив зарубежные акции с бонусом, олигархи вынуждены их продавать с большими скидками, как, например, О.Дерипаска свои активы в канадской фирме "Магна" и немецкой "Хохтиф". Другой российский олигарх В.Лисин пытается затормозить окончательное оформление сделки по приобретению предприятия "Дж.Мэнили" у "Карлайл групп". Крупнейшая государственная компания "Роснефть" в поисках средств на выплату своих внешних долгов уже собирается выпускать "длинные" еврооблигации, которые будут размещены у российских банков. Поскольку до конца 2009 г. российские компании и банки должны заплатить за обслуживание внешних кредитов круглую сумму в размере 120 млрд. долл, многие из них уже обратились за помощью к государству ("Газпром", "Роснефть", "ЛУКОЙЛ", "ВТБ", "Альфа Груп", "РУСАЛ" и другие). Таким образом, приобретение зарубежных активов российскими компаниями в конечном итоге тяжелым грузом ложится на бюджет страны.

            Помимо проблем с выплатой внешних долгов серьезным последствием западного финансового кризиса для российской экономики стало общее снижение деловой активности российских компаний, временное прекращение производства на отдельных предприятиях, сокращение занятости, снижение инвестиционных программ ("Норильский никель", "Северсталь", "Полиметалл", "ЛУКОЙЛ" и другие), что подрывает перспективы развития производственной сферы, обрекая российскую промышленность на стагнацию со всеми негативными последствиями для выполнения социальной программы страны. Одномоментные потери капитала российскими олигархами , резкое удорожание кредита на международном рынке, сокращение поступлений в казну от нефтегазового и металлургического секторов, несмотря на солидные фонды национальной безопасности и золотовалютные резервы, вполне реально могут вернуть Россию в 1990-е гг., т.е. в состояние вечного должника.

            По мнению ВБ, дальнейшее снижение налогов и увеличение социальных расходов, основанное исключительно на поступлениях от экспорта углеводородов, приведут к катастрофическим для страны последствиям. По разным расчетам, к 2018 или к 2040 г. Россия истратит все свои валютные резервы и будет вынуждена занимать за рубежом деньги для покрытия бюджетных расходов, в связи с чем ее долговые обязательства к 2040 г. составят 36 % ВВП. Чтобы этого избежать, эксперты ВБ призывают российское правительство увеличить налогооблагаемую базу и сократить бюджетные расходы. Однако, в рамках проводимой ныне либеральной денежно-кредитной политики совместить эти два направления практически невозможно. Снижение бюджетных (государственных) расходов на помощь промышленности, сельскому хозяйству, реализацию инфраструктурных проектов и социальных программ в условиях отсутствия притока средств из частного сектора закономерно приведет к сокращению объема реальной экономики, создающей национальный доход, и уменьшению налогооблагаемой базы, что будет усугубляться дальнейшим ростом теневой экономики и выводом средств в офшоры. Неутешительный прогноз делает и Экономическая экспертная группа, которая предсказывает, что профицит бюджета в размере 7 % ВВП по итогам 2007 г. в 2011 г. превратится в дефицит в 2,5 % ВВП. Одновременно будут сокращаться золотовалютные резервы страны, темпы роста которых к 2011 г. будут близки к нулю. Снижение финансирования особенно негативно скажется на строительстве, торговле и обрабатывающей промышленности. Спад производства, в свою очередь, повлечет за собой рост цен и массовую безработицу.

            Приведенные прогнозы имеют под собой серьезное основание, поскольку структура экономики России за последние 8 лет практически не изменилась. Согласно расчетам Минфина РФ, в 2006 г. дефицит государственного бюджета, очищенного от нефтяных доходов, составлял около 7 % ВВП, при сохранении средних цен на нефть в течение последних 10 лет он уменьшался до 3 %. Но где гарантия, что такие цены на нефть сохранятся? По прогнозам российских экономистов, уже к началу 2009 г. стоимость барреля нефти может опуститься до 40-50 ам.долл. Поэтому в связи с развивающимися тенденциями с целью активизации деловой активности в обрабатывающей промышленности в правительстве уже прорабатывается вопрос о необходимости общего снижения налогов в стране. В данном случае, однако, целесообразно шире предоставлять налоговые и кредитные льготы отдельным предприятиям, занимающимся разработкой и внедрением новых технологий, модернизацией своего производства.

            На основании приведенных данных становится ясно, что за десять лет, прошедших со времени финансового кризиса 1998 г., Россия так и не смогла по-настоящему перейти от "долговой" к "инвестиционной" модели развития, о чем свидетельствуют проблемы, продолжающие сохраняться в реальном секторе и сфере производительных услуг, включающей образование и здравоохранение, которые работают на расширенное воспроизводство населения страны. В 2000-е гг. страна продолжала бег по кругу. Принятые в 2007 г. четыре национальных проекта в условиях усиления влияния на экономику России западного капитала оказались практически нереализованными, поскольку не были (да и не могли быть) разработаны реальные механизмы и рычаги управления этими проектами, отсутствовало понимание "главного звена", что является неотъемлемой частью системного подхода к управлению таким сложным объектом, как экономика.

            Развиваясь по модели "сырьевого придатка", Россия, красиво именуемая "великой энергетической державой", так и не создала в 2000-е гг. мощного научно-технического потенциала, поэтому к мировому финансовому кризису пришла "вооруженной" лишь нефтедолларами, о которых теперь только ленивый не говорит, что это - пустые, ничем не обеспеченные бумажки, за которые, однако, было заплачено реальными невосполнимыми ресурсами. Еще в 2006 г. в докладе в то время советника премьер - министра А.Белоусова "Долгосрочные тренды российской экономики: сценарии экономического развития России до 2020 г." указывалось на опасность продолжения инерционного развития страны как поставщика на мировой рынок углеводородов и другого сырья ("энергетический аутизм"). Поэтому российский экономист предложил акцентировать внимание сразу на четырех направлениях: добыче углеводородов, развитии транзита между Европой и Южной Азией, научно-исследовательской области и сельском хозяйстве, из которых правительство, к сожалению, отдавало предпочтение первым двум, фактически отказавшись от поддержки российского НИОКРа, что могло бы дать импульс развитию наукоемких производств. Об инновациях сначала долго говорили, а затем дело окончательно застопорилось из-за постоянной "стерилизации" российской денежной массы. Фактически исключив из областей поддержки научно-технические разработки и наукоемкие производства, государство создало предпосылки для постепенного снижения доходности российской экономики в целом.

            Как известно, горнодобывающие отрасли как первичный сектор с постепенным истощением ресурсной базы и ростом труднодоступности залежей постоянно теряют свою доходность (что лишь усугубляется периодическим падением цен на сырье), тяжелая промышленность также имеет тенденцию к снижению прибыльности из-за давления овеществленного труда на живой труд (что характерно для индустриальной экономики в целом). Поэтому только наукоемкое производство вторичного сектора с преобладанием интеллекта и информационных технологий (т.е. живого труда) может постоянно наращивать свою долю в ВВП и НД страны, по прибыли опережая горнодобывающие и сельскохозяйственные отрасли экономики. Сюда же примыкает и третичный сектор, прежде всего производительные услуги - программирование, инжиниринг и другие. Поэтому первоначальные государственные вложения в эту область могли бы быстро окупиться, дав импульс для развития других отраслей экономики. Именно за счет роста производительности труда в машиностроении, прежде всего в станкостроении и приборостроении, в России и могли бы выполняться масштабные национальные проекты. Однако, Минфин упорно отказывался увеличить финансирование станкостроения через механизм федеральных целевых программ и бюджетного субсидирования процентных ставок по банковским кредитам. Так, в рамках ФЦП "Национальная технологическая база" до 2011 г. еще в докризисный период предполагалось профинансировать лишь несколько проектов НИОКР в станкостроительной области на сумму не более 200 млн. руб. (!). А ведь в небольшой Финляндии ежегодно в НИОКР вкладывается примерно 5,4 млрд. евро, 70 % которых составляют частные инвестиции, а 30 % - государственные. В среднем каждое евро, вложенное в НИОКР страны, приносит 10-20 евро прибыли (!). В связи с вышесказанным роль государства в области финансирования российских научно-технических разработок должна быть особенно значительной, поскольку надеяться в данной области на российских олигархов не приходится. Даже в свои лучшие времена они предпочитали тратить огромные суммы на приобретение зарубежных активов, недвижимости, вилл, яхт, самолетов и других предметов роскоши.

            По данным опроса, проведенного ФГУ "Аналитический центр при правительстве РФ", в первом полугодии 2008 г. инновации в малом бизнесе (как базовом для инновационной активности в целом) применялись лишь в 7 компаниях-респондентах. При этом 89 % опрошенных финансировали это направление из собственных средств и лишь 33 % компаний получили эффект от инноваций в виде роста экспортной выручки. Данные, приведенные ректором ГУ-ВШЭ Я.Кузьминовым на очередном заседании секции "Инновации" "Форума - 2020", постоянно действующего под эгидой "Единой России", в июле с.г. вообще шокировали присутствующих. Если в Германии 73 % предприятий осуществляют технологические инновации, в Португалии - 39 %, в Греции - 27 %, то в России только 9,4 % (!). Так что надежда на мелкий бизнес в данной области без массированной государственной поддержки также призрачна.

            Как известно, с целью роста инновационных производств в России в 2006 г. вроде бы начали создаваться промышленно-производственные и технико-внедренческие зоны ( микроэлектроника, программирование, информационные технологии, приборостроение, нанотехнологии), однако, при отсутствии реальных государственных инвестиций и льгот дело резко затормозилось. Надежды на крупный частный сектор также не оправдались. Так, компания "Ситроникс" (входящая в АФК "Система") так и не стала лидером в области наукоемких производств, поскольку российский олигарх В.Евтушенков предпочитал скупать готовые активы в области телекоммуникационных услуг как в России, так и за ее пределами, не инвестируя в разработку новых технологий. Дальнейшая история российских инноваций такова. В конце августа 2008 г. правительство России наконец одобрило выделение "Ситрониксу" 27 млрд. руб. на строительство в России завода по производству микросхем (Зеленоград), отвечающего современным требованиям. Поэтому задача "Ситроникса" в настоящее время заключается лишь в том, чтобы найти зарубежную компанию, которая передаст России технологии такого производства (преимущественно из числа американских), в успехе чего я лично очень сомневаюсь, поскольку в США до сих пор действует известная поправка Джексона-Вэника и лишние конкуренты никому не нужны.

            В связи с дальнейшим развитием информационных технологий в 1990-е гг. (автоматизация производства, биотехнологии, новые материалы, фотонная оптика, компьютерное обеспечение, телекоммуникации, электронные компоненты, нанотехнологии, широкое использование системы Интернет), которые полностью изменили всю систему производительных сил, происходил постоянный рост третичного сектора в ВВП и НД высокоразвитых стран, который уже занимает более 70 % их ВВП (промышленность - 25-30 %, сельское хозяйство - 2-3 %). Поэтому увеличение доли наукоемкой продукции в промышленности и рост объема производительных услуг стали важным фактором экономического роста этих стран. На рубеже тысячелетий США ежегодно получали от экспорта наукоемкой продукции примерно 700 млрд. долл., Германия - около 530 млрд. долл., Япония - более 400 млрд. долл. К ним быстро приближались Индия, Китай и другие страны ЮВА. В конце 1990-х гг. годовое производство добавленной стоимости на одного занятого в народном хозяйстве (вкл. сферу услуг, в ценах по ППС 1993 г.) превышало аналогичный показатель для России: в Польше - более чем в 2 раза, в Испании и Южной Корее - в 3 раза, в Австралии и Канаде - примерно в 6 раз, в США - почти в 7 раз (!). А ведь именно производство добавленной стоимости (национального дохода) на одного работающего определяет уровень производительности труда в стране.

            Поскольку вопреки развивающимся тенденциям в 2000-е гг. ситуация в обрабатывающей промышленности России практически не изменилась (да и не могла измениться) в связи с отсутствием масштабных инвестиций в машиностроение и производительные услуги как ядро научно-технического прогресса, за длительный период с 1999 по 2007 гг. рентабельность производства в России снизилась в области добычи топливно-энергетических ресурсов с 44,5 до 26-27 %, машиностроения - с 18,4 до менее 9 % (в станкостроении она составляла не более 3 %), в легкой промышленности - с 9,5 до менее 5 %, в пищевой промышленности - с 13 до чуть более 10 % ( с учетом производства напитков и табака). Падающая эффективность горнодобывающих отраслей, электроэнергетики и обрабатывающей промышленности была вызвана различными причинами: необходимостью перемещения добычи углеводородов в отдаленные и труднодоступные районы, переходом на низкокалорийное топливо, снижением производительности труда в связи с использованием устаревшей техники. В связи с этим важно особо отметить, что износ оборудования на отечественных НПЗ, например, достиг 80 %. При этом оборудование и технологии многих заводов просто не соответствуют современным стандартам промышленной безопасности, а реконструкция и модернизация предприятий ведутся крайне медленно.

            По оценкам экспертов, в 2007-08 гг. в России деловая активность наблюдалась в строительстве, производстве стройматериалов, ЖКХ, транспорте, бытовых и финансовых услугах, торговле, т.е. в основном в непроизводительных отраслях. При этом строительство и производство стройматериалов со второй половины 2008 г. уже показывают понижательную тенденцию. В обрабатывающей промышленности сохраняется низкая загрузка производственных мощностей, особенно в области производства машин и оборудования, - менее 60 % (в отраслевой структуре машиностроения станкостроение занимает менее 2 %). Во второй половине 2007 г. по чисто конъюнктурным причинам в экономику России несколько увеличились инвестиции, однако рост касался в основном горнодобывающих отраслей, транспорта, связи и электроэнергетики. При этом лишь 15 % инвестиций были направлены в обрабатывающую промышленность ( и 4 % - в сельское хозяйство). В целом доля государственных бюджетных инвестиций в основные фонды в 2007 г. по сравнению с 2006 г. сократилась на 3,5 %. По прогнозам Минэкономразвития, такая тенденция будет наблюдаться до конца 2008 г. и в последующие годы.

            Принимая во внимание практическое самоустранение российского государства из обрабатывающей промышленности, машиностроение страны продолжает находиться в глубоком кризисе. Так, если доля продукции машиностроения в структуре российского экспорта составляет около 3 %, то в США - 93 %. Две трети оборудования в машиностроении используется свыше 20 лет, т.е. физически и морально устарело (26 лет - критическая отметка, после которой наступает 100 %-ный износ оборудования). Таким образом, данная отрасль сталкивается с теми же проблемами, что и энергетика и нефтепереработка. В связи с недофинансированием указанной отрасли со стороны государства отечественные машиностроительные предприятия до 80 % своих потребностей в оборудовании удовлетворяют за счет импорта. В отрасли также наблюдается нехватка квалифицированных кадров, практически отсутствуют собственные проектные и научные организации. По словам вице-премьера С.Иванова, из нескольких десятков существовавших в России НИЦ к 2007 г. осталось только 8, что лишь усиливает технологическую зависимость России от Запада.

            Принимая во внимание вышесказанное, возникшую в России модель развития эксперты уже сравнивают с южноазиатской 1994-97 гг., когда рост курса национальной валюты в странах этого региона привлекал инвестиции, быстро росло положительное сальдо платежного баланса, наблюдались кредитный и потребительский бумы при ограниченной возможности производственного сектора поглотить растущие инвестиции. В результате в странах ЮВА рынки акций, деривативов и недвижимости оказались сильно переоценены, что привело к финансовому кризису 1997 г. Однако, указанные страны не являлись сырьевыми придатками Запада, поэтому эффективность их промышленного производства была значительно выше, чем в России.

            Из-за структурных проблем российской экономики, несмотря на последовательное укрепление ЦБ рубля, повышение процентных ставок и нормы резервирования, снижение в 2 раза темпов роста денежной массы, уровень базовой инфляции в стране продолжает расти, что в очередной раз показывает порочность валютно-финансовой и денежно-кредитной политики, проводимой Минфином и ЦБ, которая приводит к искусственному замедлению темпов промышленного роста страны и ее экономическому развитию по замкнутому кругу с уменьшающейся траекторией. В условиях кредитных рестрикций, сжатия денежной массы (что мы уже наблюдали в середине 1990-х гг.) в России лишь усилится стагнация производства (которую уже летом прогнозировало Минэкономразвития), что приведет к еще большему недоиспользованию производственных мощностей, росту безработицы, снижению налогооблагаемой базы, бюджетному дефициту и росту инфляции, что в конечном счет выразится в стагфляции, из которой будет очень трудно выбраться. Поэтому в условиях недостаточного притока на производство рабочей силы особое значение приобретает не рост иммиграции иностранных рабочих в страну, а быстрая модернизация всего технического парка промышленности, что постоянно происходит во всех более или менее развитых странах, периодически высвобождая т.н. "лишних" людей, которые проходят переобучение и начинают работать уже в третичном секторе или занимаются мелким бизнесом.

            С целью привлечения имеющейся рабочей силы и молодых инженерных кадров в производство, в том числе и наукоемкое, необходимо всячески поощрять увеличение заработной платы в отраслях, определяющих научно-технический прогресс, путем использования системы льготного кредитования и освобождения от налогов, поскольку, по выражению К.Маркса, именно уровень заработной платы определяет степень развития экономики, а не наоборот. Кроме того, в условиях, когда западные страны не спешат делиться с Россией своими научными разработками и технологиями даже в гражданской области, необходимо поставки энергоресурсов в ту или иную страну тесно увязывать с получением оттуда новых технологий. Этой же цели должно служить и использование иностранного капитала, поэтому именно в области машиностроения необходимо создавать совместные предприятия, работающие на техническую модернизацию российской промышленности в целом. Как и китайские предприниматели, российские олигархи должны приобретать за рубежом не капиталоемкие производства (с долгами), а мобильные высокотехнологичные компании.

            Таким образом, главной причиной постоянного роста инфляции в России является снижение эффективности работы предприятий в связи с использованием устаревшего оборудования, низким уровнем производительности труда и ростом издержек производства, поэтому темпы роста потребительских цен в России за последние годы не опускались ниже 10 % (т.е. инфляция носит галопирующий характер). Немаловажной причиной постоянного роста внутренних оптовых и розничных цен является импорт инфляции из США и Западной Европы из-за неоправданно низкого курса рубля по отношению к западным валютам по ППС, что происходит через постоянный рост импорта, без которого Россия пока, к сожалению, обходиться не может (в I кв.2008 г. рост импорта составил около 41 % по сравнению с аналогичным периодом прошлого года). По оценкам экспертов, более или менее естественным соотношением по ППС является курс 15-17 руб. за доллар, т.е. курс доллара искусственно завышен по отношению к рублю в 1,5 - 2 раза. Снижение курса доллара способствовало бы снижению цен на импортируемые инвестиционные и потребительские товары, на которые могли бы ориентироваться и российские производители (сравните с положением в цементной промышленности). В этом случае стала бы быстрее осуществляться техническая модернизация российских предприятий и потребительский рынок России начал бы наконец развиваться на конкурентной основе. В то же время российские производители топливно-энергетических и других товаров стали бы больше ориентироваться на огромный внутренний рынок (как это делают китайские производители).

            Важнейшим фактором, раскручивающим инфляционную спираль, является сохранение монопольно высоких цен на продукцию системообразующих отраслей, что каждый раз подстегивает рост цен на потребительские товары и услуги ЖКХ. Еще одним фактором, провоцирующим рост цен на различные товары и услуги, является политика постоянного повышения процентных ставок ЦБ, что закладывается производителями в структуру цен. Кроме того, такая тенденция является вредной и для роста инвестиций российских промышленных предприятий, поскольку резко ограничивает их возможности использования кредитов на внутреннем рынке для расширения своего производства. В любом варианте инфляция является дополнительным налогом на население страны. Наконец коррупционный элемент вносит свою лепту в рост цен на потребительские товары, поскольку все откаты чиновникам за получение выгодных контрактов и другие поборы являются важным элементом цены на конечную продукцию.

            В настоящее время непрекращающийся рост инфляции уже отрицательно сказывается на доходах не только бедных, но и средних слоев населения. По оценке Аналитического центра Ю. Левады, даже бурный рост зарплат (согласно официальной статистике) не способствует укреплению уверенности россиян в своем будущем: 41 % опрошенных признали, что им хватает денег на продукты и одежду, однако, приобретение товаров длительного пользования является для них проблемой. Почти треть респондентов испытывают трудности с приобретением одежды, а 12 % россиян вообще едва сводят концы с концами, не имея достаточных денег на продукты питания. Помимо потребительских товаров существенно сокращают доходы россиян расходы на ЖКХ, которые постоянно растут. Как известно, реформа РАО "ЕЭС" не принесла обещанного повышения эффективности работы генерирующих компаний (ОГК и ТГК), большая часть которых уже передана в частные руки. Дело в том, что А.Чубайс пытался реформировать эту отрасль по скандинавской модели, когда еще не проявились ее отрицательные стороны. Впоследствии цены на электроэнергию в этих странах стали резко расти, что вызвало недовольство населения. В связи с этим власти были вынуждены вернуться к государственному регулированию отрасли. Хотя частные инвесторы в энергетике скандинавских стран остались, было создано специальное государственное ведомство, контролирующее уровень цен на электроэнергию. Поэтому, стремясь не допустить такого же недовольства потребителей, российские власти еще до прекращения деятельности РАО "ЕЭС" заложили ежегодный рост цен на электричество на 25 %. Аналогичные тенденции наблюдаются и на рынке топлива - газа, бензина, керосина, дизельного топлива.

            С учетом постоянного раскручивания инфляции в России важно сравнить, как влияет рост потребительских цен на уровень жизни населения различных стран. Так, по данным Росстата на начало августа с.г., с начала года в странах ЕС цены на продукты увеличились на 3,5 %, в России - на 11,5 %. С июля 2007 г. в нашей стране рост продовольственных цен составил не менее 30-40 %, в Европе - примерно 10-15 %, поскольку в отличие от России в западных странах уровень инфляции контролируется властями. При этом следует иметь в виду, что в Европе средняя семья тратит на продукты 20-30 % своего бюджета, в Германии, Нидерландах, Бельгии, скандинавских странах - еще меньше, в России - не менее 40-60 % своих доходов. Поэтому с учетом различного роста цен на продовольствие и разной структуры затрат бюджета семьи россияне страдают от инфляции в 8 раз сильнее, чем европейцы (!). Если к этому добавить постоянный рост цен на электричество и услуги ЖКХ, то экономический ущерб от такой ценовой политики для наших граждан становится еще больше. Что касается заработной платы, то средняя зарплата жителя Москвы составляет четверть зарплаты жителя Лондона. При этом в Евросоюзе порогом бедности считаются доходы в 790 евро (примерно 28 тыс. руб.), а в России всего 4 тыс. руб. (110 евро), что, естественно, отрицательно сказывается на воспроизводстве населения страны.

            Таким образом, вхождение в мировой рынок и проведение либеральной денежно-кредитной политики слишком дорого обходится российским гражданам, что и неудивительно, поскольку безудержный рост потребления в США и других западных странах по закону сохранения массы должен компенсироваться его снижением в других странах с учетом более или менее постоянных стоимостных пропорций в мировом ВВП.

            Другим путем постоянного ограбления российских граждан является быстрое развитие системы потребительского и ипотечного кредитования, хотя и в меньшей степени, чем в западных странах. В последние годы именно в этот финансовый сегмент и устремились иностранные капиталы. В связи с этим важно отметить следующее. Иностранный капитал уже давно захватил наиболее доходные области российской экономики - ТЭК, финансово-кредитная сфера и торговля, в результате чего в настоящее время в банковском секторе тон уже задают иностранцы, пользуясь неограниченными кредитами международного капитала. Так, доля иностранных банков в общем обороте банковской системы России увеличилась с 8 % в конце 2005 г. до 24,9 % в октябре 2007 г. С учетом того что Государственная Дума приняла соответствующие законы, разрешающие иностранным юридическим лицам создавать свои филиалы (неподконтрольные местному законодательству) в банковской и страховой областях России, этот процесс будет только усиливаться.

            При постоянном росте потребительского кредитования (розницы) на конец 2007 г. в России уже существовало примерно 30 млн. кредитных историй, количество которых потенциально может возрасти до 60 млн. При этом эффективные ставки по основным кредитным продуктам уже доходят до 50-70 %, в связи с финансовым кризисом они составляют еще больше. С целью упрочения позиций банковской системы (прежде всего иностранных банков) в экономике страны Государственная Дума недавно приняла законопроект, согласно которому за несвоевременные платежи по кредиту на сумму более 250 тыс. руб. заемщик уже может лишиться единственного жилья, получить наказание по 2-х лет лишения свободы. В настоящее время также разработан новый проект данного закона, сокращающий сумму указанного займа до 10 тыс. руб. со всеми вытекающими уголовными последствиями. При этом не совсем ясно, что делать лицам, взявшим кредит, но в ходе кризиса потерявшим работу? Может быть президент, правительство или Дума будут за них выплачивать кредиты - иначе российские тюрьмы не смогут вместить всех пострадавших. Таким образом, благодаря согласованным действиям законодательной и исполнительной власти России страна уже возвращается к системе долгового рабства эпохи античных государств. По причине кризиса некоторые банки начинают шантажировать своих клиентов, пользуясь невнятно прописанными условиями кредитного договора и требуя от них досрочного погашения кредита по повышенным ставкам. В настоящее время в связи с предполагаемыми слияниями и поглощениями в российской банковской системе ЕБРР уже собирается в этом активно участвовать, предоставляя соответствующую помощь банковскому сектору и выступая в роли организатора данного процесса (!). Становится ясно, кто становится выгодоприобретателем, а кто - жертвой кризиса. Таким образом, финансовая безопасность России находится на грани полной катастрофы.

            В связи с активным проникновением западного капитала в сферу торговли крупные розничные сети страны также уже почти полностью попали под контроль иностранного капитала. Так, в разгар финансового кризиса крупнейшая французская компания "Карефур" ("Перекресток") начала создавать собственную розничную сеть в Краснодарском крае при активном содействии местной администрации, которая помогает компании в покупке или аренде земельных участков и подключении магазина к муниципальной инфраструктуре. Поэтому в ближайших планах компании - расширить свою сеть до пяти торговых точек. Одновременно российская дочерняя компания немецкой сети "Реал" договорилась с администрацией Ростовской области о строительстве трех гипермаркетов в региональном центре. Парадоксально, но при существующих темпах инфляции в России покупать продукты в "иностранных" магазинах скоро станет некому (видимо, ставка уже делается не на российских покупателей). Остается также за кадром вопрос: На каком основании иностранцы уже скупают земельные участки в России? Что, Государственной Думой был принят соответствующий закон? Таким образом, и социальная безопасность страны попала под удар.

            Другим неприятным для российского правительства вопросом является расширение допуска иностранных инвесторов в стратегические, т.е. жизненно важные для страны, области с тем, чтобы любой ценой вернуть "доверие" западных инвесторов к России. Как известно, незадолго до окончания срока своего президентства В.Путин подписал закон о государственном контроле над иностранными инвестициями в стратегические области - нефтяная, газовая, горнодобывающая, атомная и оборонная отрасли. При этом именно правительство по своему усмотрению должно регулировать степень допуска иностранцев в ту или иную стратегическую область. В связи с этим в самый разгар финансового кризиса специальная правительственная комиссия уже рассматривает конкретные заявки иностранных компаний для проникновения в указанные сферы, которых насчитывается более десяти. В числе таких "совместных" стратегических проектов необходимо назвать недавно одобренную сделку " ЛУКОЙЛа" с международным концерном "Ди Бирс" по совместной разработке крупнейшего в России алмазного месторождения в Архангельской области ("Ди Бирс" получил 49,99% в компании "Архангельск геологодобыча") и заявку швейцарской компании "Алениа Аэроноутик" по приобретению блокирующего пакета акций в авиастроительной компании "Сухой" (!). Кроме того, российские банки уже получили право на продажу своих активов зарубежным компаниям без специального разрешения правительства с целью решения своих внутренних проблем.

            Важно отметить, что уже в разгар кризиса активизировалась деятельность иностранных фондов частных инвестиций, которые в первой полугодии 2008 г. привлекли рекордную сумму в более 320 млрд. долл., в первую очередь путем скупки дешевых активов. В связи с этим, например, российская группа международной инвесткомпании "Да Винчи Капитал" уже создает новый фонд прямых инвестиций с активами в 300 млн. долл. (первый транш в размере 118 млн. долл. уже сформировался). Деньги будут вкладываться в акции непубличных (неторгуемых) частных компаний России, Украины и Казахстана, которые в ходе кризиса сильно подешевели. Данную группу интересуют компании в таких областях, как банки, финансы, недвижимость, потребительский сектор, инфраструктура. Сформированный фонд включает крупные частные и государственные компании как российские, так и западные (!), и находится в офшорной зоне с инвестиционным горизонтом до 7 лет. Аналогичные планы имеют и другие инвесткомпании. Таким образом, в России уже совсем скоро появятся западные "длинные" деньги, но нужны ли они стране? Предполагается, что через полгода объем инвестиций в непубличные компании увеличится в 2-3 раза, преимущественно за счет иностранных инвесткомпаний и фондов, т.е. совсем скоро под контроль иностранного капитала попадет большая часть бизнеса не только крупных, но и мелких и средних предприятий в различных областях экономики страны. Таким образом, становится окончательно ясно, кому потребовалось спровоцировать финансовый (ипотечный) кризис в США, втянув в него другие страны, прежде всего Россию.

            При этом, спасая финансовую систему России, правительство страны следует четким инструкциям "Вашингтонского консенсуса". Поэтому алгоритм его действий в точности копирует политику западных стран. В связи с этим в начале сентября 2008 г. ЦБ начал активные интервенции американских долларов на российском валютном рынке, пытаясь таким образом затормозить падение курса рубля. При быстром оттоке иностранного капитала из страны ( в августе и сентябре - 33 млрд. долл.) ЦБ продолжал продавать доллары, покупая рубли (тем самым разгоняя инфляцию). Поэтому в настоящее время валютные резервы страны сократились до уровня менее 500 млрд. долл. Официальной причиной таких интервенций считается предотвращение увеличения стоимости денежных ресурсов, необходимых для обслуживания кредитов. Однако, несмотря на это, рубль продолжал падать, поскольку каким-то непостижимым образом российские банки (через обменники) продолжали запитывать российский рынок долларами в условиях всеобщей нехватки валютной ликвидности. Так, только в сентябре 2008 г. российские граждане скупили у банков валюты на сумму более 6 млрд. долл. По данным на конец октября 2008 г., российская валюта опустилась по отношению к доллару до уровня 20-месячной давности, в связи с чем в стране поползли слухи о грядущей девальвации рубля. Одновременно цена на сырую нефть марки "Урэлс" упала до уровня ниже 60 долларов за баррель. Все больше втягиваясь в эту игру, Государственная Дума уже рассматривает законопроект, наделяющий ЦБ функциями, которые позволят ему выступать в качестве дилера на валютном рынке (!). В данном случае невольно возникают параллели с казино, где уже сильно проигравшиеся игроки спускают последнее, надеясь выиграть. Однако, там они хотя бы рискуют собственными, а не государственными средствами.

            Со своей стороны, российское правительство для поддержания экономики выделило 222 млрд. долл. (включая 86 млрд. долл., предназначенные для помощи банковскому сектору), которые будут расходоваться в 2008-09 гг. Таким образом, выделенная сумма составила 13,9 % ВВП страны. При этом под контроль государства фактически перешли несистемообразующие банки "Кит-финанс", "Собинбанк", "Связьбанк", "Глобэкс", которые правительство стало усиленно накачивать ликвидностью. Основная же помощь российским компаниям и банкам осуществляется через крупнейшие банки страны - ВЭБ (Банк развития), Сбербанк, ВТБ и Газпромбанк, которые для этой цели получают огромные средства. Кроме того, для того чтобы помочь банкам и компаниям справиться с кризисом, государство также предусматривает общее снижение налогов, тем самым в перспективе сокращая налогооблагаемую базу страны. В создавшейся ситуации вызывает оптимизм стремление государства выкупить акции наиболее крупных российских высокотехнологических компаний (поскольку олигархи данную область развивать не собираются), увеличить финансирование программ по кредитованию малого бизнеса в 3 раза (до 30 млрд. руб.), оказать финансовую поддержку строительству и сельскому хозяйству. Однако, в условиях стагнации производства такая поддержка должна быть не единовременной, а рассчитанной на длительный период времени. В то же время Общественная палата РФ отрицательно оценила Концепцию долгосрочного социально-экономического развития страны до 2020 г. (разработанную Минэкономразвития), требуя срочной разработки Социального кодекса, в котором бы наконец были четко обозначены социальные стандарты - не минимальные (МРОТ), а оптимальные для нормального развития российской семьи, что, как мы видим, уже идет в разрез с рекомендациями Всемирного банка.

            Недостаточное внимание правительства вопросам социального развития России связано с тем, что в указанной концепции приоритетными являются меры по поддержанию функционирования финансового рынка страны, которые включают в себя беззалоговое рефинансирование российских банков Центробанком (что обеспечит ликвидностью средние и мелкие региональные банки - ?), гарантии возмещения убытков по межбанковским кредитам, переход к суверенной финансовой системе (ВЭБ будет рефинансировать банки и компании на рыночных условиях за счет депозитов ЦБ в иностранной валюте, затем - за счет государственных финансовых резервов), интервенцию ВЭБа на фондовом рынке. Исходя из вышесказанного становится ясно, зачем вообще создавался Банк развития (ВЭБ).

            Как известно, Банк развития был создан в 2007 г. для обеспечения среднесрочных и долгосрочных инвестиционных проектов в приоритетных отраслях экономики, поддержки экспорта, привлечения иностранных инвесторов, источником средств для которых стал бывший Стабфонд. Получив от правительства 180 млрд. руб. в качестве вклада в капитал, ВЭБ сразу же разместил эти средства на рынке межбанковского кредитования (МБК). Таким образом, не успев запустить реальные проекты, этот новый институт развития , как и сам ЦБ, в докризисный период начал оказывать помощь российским банкам в решении проблем ликвидности, нехватка которой ощущалась все более остро в связи с разбуханием спекулятивного финансового сектора, ростом розничного кредитования и т.н. "плохих" долгов (в настоящее время на спасение банковской системы ВЭБу выделено 50 млрд. долл.). Аналогичным образом начала действовать государственная корпорация "Роснанотех", капитал которой составил 130 млрд. долл. Со своей стороны, РАО "ЕЭС" разместил средства, вырученные от продажи госпакетов акций ОГК и ТГК, по конкурсу в банках с международным рейтингом не ниже "суверенного" (об истинной "цене" таких рейтингов говорилось выше). В то же время возникшие в ходе реформы генерирующие компании надеются решать свои финансовые проблемы исключительно за счет повышения тарифов на электроэнергию при наличии крайне устаревшего оборудования, а сетевые компании просят дотаций у государства - иначе уже в начале следующего года они могут стать банкротами. Для рефинансирования своего долга в IV кв. 2008 г. сетевым компаниям требуется порядка 30 млрд. руб (1,1 млрд. долл.), поскольку в связи с дезинтеграцией РАО "ЕЭС" в энергетической отрасли сложилась тяжелая для продавцов электроэнергии ситуация, когда возник значительный временной лаг между платежами генерирующим компаниям и поступлением платежей от потребителей. Поэтому президент Единой энергетической системы М.Слободин уже ведет речь о введении "кризисного управления". Может быть, опять вернуть в эту отрасль А.Чубайса, показавшего себя "отличным менеджером", а уж нанотехнологии как-нибудь обойдутся без него? Таким образом, в статье содержится больше вопросов, чем ответов.

            В связи с вышесказанным можно сделать вывод, что у руля государства стоят или игроки по своей буржуазной природе, которые рассматривают Россию как огромное казино, или полностью подконтрольные Западу люди, слепо следующие рекомендациям своих западных наставников ( не случайно, видимо, в советах директоров и правлениях российских компаний слишком много иностранцев) и беспрекословно выполняющие распоряжения МВФ и ВБ. Беда России заключается в том, что в сложившейся тяжелейшей ситуации российские экономисты, политологи и государственные деятели предлагают различные пути вывода страны из кризиса, которые, однако, как правило, не выходят за рамки либеральной денежно-кредитной политики.

            Так, российский экономист-либерал М.Делягин говорит о необходимости оказать финансовую поддержку лишь крупным банкам, являющимся остовом российской экономики, провести санацию всей банковской системы, усилить контроль над коммерческими банками с тем, чтобы не допустить нового роста финансовых спекуляций. Он также выступает против лоббируемой спекулянтами идеи поддержки государством фондового рынка как такового, который как инструмент привлечения инвестиций уже стал бесполезным, предлагая объявить "фондовые каникулы". Такая постановка вопроса тем более правомерна, что выпуск акций в качестве главного источника мобилизации средств на финансовом рынке характерен не для всех экономически развитых стран. Так, в Германии, Франции и Италии компании традиционно предпочитают использовать для этой цели банковские кредиты (которыми также пользуются и российские компании). По мысли экономиста, активы государства, размещенные за рубежом, должны быть возвращены в страну и направлены на поддержку системы расчетов, кредита, финансирование реального сектора и социальную помощь населению страны. В связи с этим, однако, возникает вопрос: А на каких вообще условиях российские резервы размещены за границей? В случае если финансовые средства не подлежат быстрому выводу из западных структур, вопрос, по мнению М.Делягина, уже переходит в уголовную плоскость. По моему личному мнению, вопрос о российской валютно-финансовой политике уже давно балансирует на грани криминала, однако, его следует ставить шире. С одной стороны, необходимо привлечь к уголовной ответственности лиц, которые в результате проведения неадекватной валютно-финансовой и денежно-кредитной политики подвели страну к финансовому кризису и промышленной стагнации. Статья для этого имеется - экстремизм (финансовый). С другой стороны, следует приступить к резкому изменению финансово-экономической политики в целом, поскольку, как уже было показано выше, Россия постепенно полностью лишается всех видов национальной безопасности.

            В то же время председатель Комитета ГД по собственности В.Плескачевский (вслед за западными экономическими гуру) глубоко убежден в том, что причина текущего кризиса заключается в том, что доля рискованных вложений оказалась выше того уровня, который способна выдержать финансовая система. А какой уровень она вообще способна выдержать? При этом депутат говорит об объективности финансового кризиса как такового, почему-то ссылаясь на кондратьевский экономический цикл (капиталоголодание - капиталонасыщение), который в своей основе является умозрительным и не доказанным практикой. В конечном итоге г-н Плескачевский приходит к выводу, что во всем виновата структура нашего фондового рынка, который слишком концентрирован. Однако, в реальности, торговля на фондовом рынке акциями и другими ценными бумагами немногих эмитентов как раз и позволяет сглаживать некоторые риски, установив, например, коридор волатильности индексов, что сразу же выметет оттуда спекулятивный капитал. Поэтому вопрос следует ставить о целесообразности вообще фондового рынка для России, экономика которой слабо диверсифицирована.

            Важно также отметить, что, доказывая свою добрую волю в разрешении финансового кризиса (не ею сотворенного), Россия уже соглашается предоставить заем в размере 4-5 млрд. долл. Исландии, которая является членом НАТО, враждебного российским интересам военного союза. Ранее, Россия также уже проявила добрую волю, досрочно выплатив свои сомнительные внешние долги и списав 35 млрд. долл. т.н. бедным странам, многие из которых обладают ценными полезными ископаемыми и энергоресурсами. В связи с этим Министру финансов А.Кудрину эксперты уже не раз задавали вопрос: Имеют ли страны-держатели валютных резервов какие-либо обязательства относительно помощи странам, охваченным кризисом, на который, однако, до сих пор не получено внятного ответа. В результате бездумной денежно-кредитной политики, проводимой Минфином РФ и ЦБ, по оценке банка "Юникреди", российские компании до июня 2009 г. нуждаются в рефинансировании внутренних и внешних долгов на сумму, превышающую 360 млрд. долл. Поэтому средства, выделенные на спасение банковской системы страны, будут взяты из Фонда национального благосостояния и Резервного фонда. Однако, непонятно, почему Минфин упорно их называет не госрасходами, а инвестициями. Интересно, во что?

            Видимо, российское руководство не совсем адекватно оценивает возникшую в России тяжелейшую ситуацию, когда в условиях слабой диверсификации национальной экономики (в отличие от развитых западных стран) в ходе кризиса еще больше сокращаются возможности для экономического роста. Так, президент страны Дм. Медведев верит в светлое либеральное будущее экономики России, считая, что возникшую кризисную ситуацию необходимо использовать для масштабных инвестиций в российский фондовый рынок и создания в стране Международного финансового центра, где будет осуществляться торговля российскими ценными бумагами (как и товарами) на рубли. В то же время, не обращая внимание на провальные 8 лет в отношении инвестиций в реальную экономику, г-н Медведев выстраивает все ту же старую порочную цепочку: развитие финансовых институтов - рост среднего и малого бизнеса - приток инвестиций - технологическая модернизация производства - рост конкурентоспособности российской экономики и т.д. Вопрос только заключается в том, кто будет инвестировать в экономику страны в кризисный и посткризисный период?

            По мысли президента, этим займется сам бизнес (который в России уже дышит на ладан, а иностранцы вкладываются в сверхдоходные ненаукоемкие отрасли). Для стимулирования инвестиций предлагается дальнейшее расширение экономических свобод, полное уничтожение административных барьеров, участие в фондовых операциях государственных финансовых институтов, частных страховых компаний и пенсионных фондов, что, видимо, существенно повысит капитализацию фондового рынка в целом. Таким образом, российское казино будет продолжать работать (что выгодно в первую очередь спекулянтам). Однако, если вспомнить прогнозы ВБ и Экспертного института становится ясно, что на российском фондовом рынке будут опять присутствовать иностранные игроки при вытеснении российских компаний, а затем доходность фондовых (и вообще финансовых) операций окончательно переместится за границу, поскольку "топливно-энергетической державе" биржи и другие финансовые институты не нужны. По этому поводу вспоминается старый анекдот про частных "бомбил" и незадачливого гражданина, ожидающего именно такси, в связи с чем у одного из водителей возникает закономерный вопрос : Вам "шашечки" или ехать? Так вот, Дмитрий Анатольевич, нам "ехать", даже если для этого потребуется ввести режим мобилизационной экономики.

            Важно также отметить, что среди российских геополитиков и философов (не экономистов!) уже раздаются трезвые голоса в пользу концепции разумной самоизоляции России, прежде всего от западных стран, о чем в конце ХIХ - начале ХХ вв. писали российские ученые Д. Менделеев, С. Шарапов, Л.Тихомиров, М.Меньшиков и другие, резко критиковавшие экономическую политику царского правительства России, которое ввергло страну в пучину кризиса. Из-за массового притока иностранного капитала в Россию (тогда это, правда, были прямые инвестиции) начавшийся в последней четверти ХIХ в. промышленный подъем в стране уже на рубеже столетий был прерван из-за такого же массового оттока иностранного капитала в связи с мировым экономическим кризисом. Рецессия в промышленности вызвала серьезные финансовые и социальные проблемы, которые в конце концов закончились пролетарской революцией. Об опасности безоглядной ориентации на Запад в начале ХХ в. предостерегал и русский духовный писатель, публицист и литературный критик К.Леонтьев.

            В эпоху "финансового капитализма" эта идея получила новое содержание. Так, по мысли российского геополитика В.Цымбурского, философа Б.Межуева, политолога Ю. Солозобова и других, современная Россия в силу своей геополитической особенности и специфики исторического развития должна заниматься исключительно собственным цивилизационным развитием, исходя из принципа геополитической обособленности. Такой подход особенно важен в эпоху грядущего ресурсного дефицита (а также усиления борьбы за среду обитания в условиях резких климатических изменений). Поэтому, по их мнению, свои национальные ресурсы Россия должна использовать исключительно для собственного социально-экономического развития. При этом Президент Института национальной стратегии М.Ремизов считает, что России не следует уходить в полную самоизоляцию (чего, кстати, больше всего боятся страны Запада), а развивать торгово-экономические и политические отношения прежде всего с членами Таможенного союза - Белоруссией и Казахстаном, углубляя единое экономическое пространство. Только в этом случае нам не будут страшны ни финансовый, ни промышленный, ни продовольственный кризисы. В то же время развитие связей со странами Полупериферии должно строиться исключительно на основе взаимовыгоды.

            Такая политика для России тем более актуальна, что многие западные публицисты и социологи (П.Хантингтон, Р.Петрелла, Д.Родрик, Г. Мартин, Х.Шуманн и другие) уже в 1990-е гг. предсказывали усиление национализма в отдельных странах в противовес западной глобализации. Если такой разумный изоляционизм для большинства стран планеты в принципе невозможен в условиях глобализации, то для самодостаточной России, напротив, именно он позволит наиболее широко использовать в своем развитии главный экономический закон расширенного общественного воспроизводства, выстраивая собственную внутреннюю систему производства товаров и услуг, которая будет работать прежде всего на емкий внутренний рынок, а не на западные страны.

            Как показывает практика, российское руководство в своих программах продолжает пользоваться наработками российских либералов и многочисленных экономических институтов, которые особенно расплодились в 2000-е гг., в т.ч. и Института экономики переходного периода, возглавляемого Е.Гайдаром. В последнее время на г-на Гайдара, однако, обрушился шквал критики, что очень легко объясняется. Если в ходе финансового кризиса 1998 г. в основном пострадало население и мелкий и средний бизнес (которым, кстати, занимался автор данной статьи), то текущий кризис уже негативно отразился на финансово-экономических показателях крупных компаний, произошло существенное снижение состояний олигархов (хотя по большей части и виртуальных). Российская пресса и телевидение, давая возможность постоянно высказываться экономистам-либералам, практически никак не отражают альтернативную точку зрения (к сожалению, это касается и т.н. оппозиционной прессы), поэтому наряду с руководством страны и экономистами-либералами несут полную ответственность за происходящее в стране.

            Важным фактором противодействия вредным для развития страны тенденциям могла стать Государственная Дума, однако, этот орган лишь формально принимал предлагаемые им законопроекты, основанные на денежно-кредитном методе регулирования экономики страны. Поэтому Государственная Дума и Совет Федерации также виноваты в случившемся. Особо следует сказать о российской оппозиции, которая беззубо критиковала социально-экономическую политику руководства страны, придерживаясь пилатовского принципа "умывания рук" (что особенно ясно проявилось во время предвыборной президентской кампании).

            Как уже отмечалось, грубейшей ошибкой в то время президента страны В.Путина, правительства и Государственной Думы явилось введение летом 2006 г. полной конвертируемости рубля и снятия каких-либо ограничений в движении капитала, что лишь усилило приток в страну спекулятивных денежных средств и отток отечественного капитала (преимущественно в офшорные зоны). В то же время сохранение внутренней конвертируемости рубля было вполне в состоянии решать торгово-экономические проблемы страны, тем более что в мировой торговле как доминировал, так и доминирует доллар. Другими ошибками законодательных и исполнительных органов стал перевод в частную собственность почти всех ресурсов ( включая земельные), реформа ЖКХ (губительная для основной массы населения), введение плоской шкалы налогообложения доходов в 13 % (от уборщицы до олигарха), разрешение иностранным банкам и страховым компаниям открывать в России свои филиалы и многое другое, что способствовало лишь росту непроизводительного сектора и личному обогащению отдельных категорий граждан.

            Поскольку ни законодательная, ни исполнительная власть, имея очень ограниченный кругозор, не в состоянии обеспечить поступательное и бескризисное развитие экономики России, выполнить масштабные национальные проекты, ими же разработанные, как гражданин и экономист, которому не безразлична судьба России, предлагаю следующие первоочередные меры по спасению не только экономического, но и политического суверенитета страны:

            1) в кратчайший срок вывести из западных банков и других финансовых структур замороженные там золотовалютные резервы и национальные фонды; досрочно выплатить иностранным кредиторам долги системообразующих корпораций и банков, что избавит ЦБ от необходимости играть на понижение доллара; одновременно необходимо ввести мораторий на какие-либо заимствования за рубежом как государственные, так и корпоративные;

            2) Ввести запрет на вывоз капитала за пределы России с требованием реинвестиции полученных прибылей исключительно в реальную экономику страны (такая политика успешно проводилась Италией в послевоенные годы);

            3) Закрыть российские фондовые биржи, поскольку они не в состоянии выполнить своих функций по обеспечению притока прямых долгосрочных инвестиций в отрасли нестратегические, но важные для развития страны;

            4) Ввести мораторий на повышение цен на жилищный фонд, потребительские товары и услуги ЖКХ (что имело место в ФРГ до ее объединения с ГДР);

            5) Резко ограничить доступ иностранных банков и страховых компаний в российскую финансовую систему (иначе можно дойти и до иностранных пенсионных фондов), ввести жесткий контроль за деятельностью коммерческих банков, имеющих лицензии на обслуживание экспортно-импортных операций, сделок с валютой и другими ценностями;

            6) С целью преодоления рецессии в кратчайшие сроки начать снижение ставки рефинансирования ЦБ, принять закон о погашении российскими гражданами и корпоративными заемщиками в связи с кризисом только основной части кредита плюс средние проценты, рассчитанные на базе ставок ЦБ, что сразу же повысит уровень жизни и покупательную способность населения страны;

            7) Категорически не допускать интервенции валюты на валютном рынке с целью поддержания курса рубля и соответственно запретить ЦБ игры на бирже, ограничив его деятельность эмиссионной и контрольной;

            8) Счетной палате усилить контроль над эмиссионной деятельностью и валютными операциями ЦБ; Государственной Думе раз в полгода заслушивать отчет ЦБ о своей деятельности с соответствующими выводами;

            9) Золотовалютные резервы страны привязать к рублевой массе, реально требующейся для обслуживания внутреннего хозяйственного оборота, пока по курсу, установленному на базе ППС рубля по отношению к взвешенному курсу валют стран, являющихся основными торговыми партнерами России, затем паритет рубля должен определяться уже другими факторами, в этом случае накопление резервов не станет самоцелью; монетизация ВВП (при ее низком по сравнению с западными странами уровне) должна постепенно увеличиваться, что в сочетании со снижением банковских процентов и поддержанием умеренной инфляции в размере 4-5 % будет стимулировать экономический рост и кредитование реального сектора. Умеренная инфляция должна регулироваться государством путем установления ценового коридора для системообразующих отраслей (электроэнергия, бензин, керосин, газ, вода и другие), что практиковалось во многих западных странах в послевоенный период. Такая система регулирования цен может быть введена после некоторой стабилизации экономики, в течение которой должен действовать мораторий на рост цен. Предлагаемые изменения в системе ценообразования позволят увязать между собой финансовые и хозяйственные параметры развития, сделав финансовый сектор донором экономики, заставив компании увеличивать свою прибыль за счет модернизации и роста производительности труда и позволив более реально (вне зависимости от внешнего рынка) определять финансовые показатели государственного бюджета;

            10) Реформировать бюджетную и налоговую системы таким образом, чтобы кардинально изменить принцип формирования доходной и расходной частей бюджета, увеличив уровень государственной нагрузки на ВВП и не допуская как дефицита, так и профицита бюджета, поскольку все деньги должны работать на социально-экономическое развитие страны. Налоги должны иметь не только фискальную, но и стимулирующую функцию, поэтому целесообразно не снижать огульно ЕСН, НДС и налог на прибыль, а избирательно предоставлять особые льготы наукоемким и социально ориентированным отраслям. Что касается подоходного налога, то следует сделать его прогрессивным (начиная с ежемесячной зарплаты в 150-200 тыс. руб.);

            11) Ввести строгий контроль со стороны Государственной Думы за инвестициями в стратегические отрасли страны с тем, чтобы в конечном итоге разрешить эксплуатировать стратегические месторождения и деятельность в стратегических отраслях обрабатывающей промышленности исключительно государственным структурам;

            12) Обеспечить реальную поддержку малому бизнесу, включая налоговые и кредитные льготы, прежде всего тем, которые занимаются производством техники, технологий и услуг наукоемкого и социального характера;

            13) Государству активно участвовать в фундаментальных и прикладных исследованиях (НИОКР), не на словах, а на деле создавая научно-производственные центры (как это осуществляется во всех более или менее развитых странах);

            14) Сократить чиновничий аппарат и посреднические звенья в системе торговли, промышленности и сельского хозяйства, что позволит заметно снизить инфляцию в стране;

            15) Для резкого снижения коррупционной базы в стране шире использовать разработанную в рамках Росфинмониторинга новую систему корпоративного аудита "Ариадна", резко ужесточив отдельные законодательные нормы вплоть до отмены моратория на смертную казнь; в то же время ограничить бесконтрольное выделение денежных средств муниципальным и региональным властям, которые используются явно не по назначению ( в отдельных поселках не вывозится даже мусор);

            16) Перейти от системы индексации минимальной зарплаты к установлению реального социального минимума, позволяющего нормально содержать семью, включая детей ( на чем настаивает Общественная Палата РФ);

            17) С позиции обеспечения национальной и социальной безопасности проводить политику иммиграции рабочей силы из-за рубежа, для чего необходимо от уведомительного снова вернуться к разрешительному методу, при этом используя иностранных рабочих в ограниченных масштабах с учетом необходимой модернизации производства и повышения на этой основе производительности труда. С целью недопущения конкуренции дешевых рабочих рук преимущественно использовать российских рабочих, зарплата которых должна обеспечивать расширенное воспроизводство их семей и начать решать наконец демографическую проблему;

            18) Использовать внешнеэкономические связи для решения задач подъема национальной экономики, в т.ч. и путем привлечения иностранного капитала в нестратегические отрасли; поставки энергоресурсов и минерального сырья увязывать с получением новых технологий;

            19) Ограничить участие России в международных организациях теми из них, которые не носят обязательного характера, в то же время активизируя сотрудничество со своими соседями в рамках Таможенного союза, ОДКБ, ШОС; резко снизить уровень сотрудничества с МВФ и ВБ;

            20) В связи с развивающимся финансовым кризисом кредитовать в первую очередь реальную экономику, при этом осуществляя инвестирование средств не через коммерческие банки, а напрямую через государственные корпорации и системообразующие банки страны; правительству и Государственной Думе РФ через свои комитеты постоянно контролировать целевое расходование средств.

            Данные меры являются первоочередными, позволяющими решать две задачи - сохранение национальной безопасности страны и осуществление расширенного воспроизводства ее населения. В 2009-2011 гг. следует осуществлять прогрессивную реструктуризацию российской экономики, когда стратегический сектор окажется в руках государства, а частный капитал наконец начнет полномасштабно заниматься нестратегическим машиностроением, наукоемкими услугами, производством потребительских товаров и услуг, строительством, сельским хозяйством и некоторыми другими отраслями при избирательной поддержке госорганов. Социальная область должна финансироваться как государственным, так и частным сектором, через умно разработанную систему налогообложения. Таким образом пирамида МРТ ( о которой речь шла выше) будет работать исключительно на экономику России, которая в таком случае будет развиваться по восходящей линии, обретя внутреннюю устойчивость (подробнее см. в моей книге "Россия-Запад. Экономический аспект исторической тенденции взаимоотношений"). В случае же продолжения губительной для России валютно-финансовой и денежно-кредитной политики либерального монетаризма, при которой российские ресурсы лишь подпитывают международный финансовый капитал, руководство страны уже будет отвечать не только перед своим народом, но и перед Богом!

            В данной статье использовались материалы книг А.А.Суматохиной "Россия-Запад: экономический аспект исторической тенденции взаимоотношений" (М.,2006 г.), С.Н.Гриняева и А.Н.Фомина "Мировая экономика: реальность или фикция?" (М.,2008 г.), Ю.А.Чернецкого "Мировая экономика" (М.,2007 г.), справочника "Мир в цифрах. 2007", а также материалы журналов "Профиль" за 2006-2008 гг., газет "Россия", "Коммерсант", "РБК daily", "Мир новостей", "The Moscow Times", "USA Today" за 2008 г., данные российской статистики за 2006- 08 гг.
           

Суматохина А.А., к.э.н.
           

(с) - текст А.А.Суматохиной